суббота, 26 ноября 2011 г.

«Крылья, которых больше нет»


Третья заметка сделанная где-то в пути между Минском и Москвой

Наталья пожалуй была самой интересной из всех моих попутчиков. Во-первых, она была очень эффектная женщина – высокая блондинка, в ней природная красота сочеталась с живым умом и прекрасным чувством юмора, она умела подать себя так, что спустя мгновение после знакомства с ней вы были уже навсегда очарованы. Во-вторых, она была забавной. Она флиртовала, но делала это так, что если бы вы умудрились флиртовать с ней в ответ, - на ее невинной мордашке вы бы тут же прочитали: сударь, что это вы себе позволяете, вы же – джентльмен. И поверьте, вы бы тут же сгорая от стыда пожелали стать джентльменом, даже, если до этого момента никогда им и не были. В общем, Наталья покоряла и управляла мужчинами и видимо получала от этого огромное удовольствие – она знала: в ее руках красота – действительно страшная сила. Глупые и неуверенные в себе женщины, как правило, таких как Наталья ненавидят.  

Я почему-то не удивился, когда узнал, что она работает ведущей в каком-то утреннем шоу на телевидение, а она от души посмеялась, над тем, что я ее не узнал; но еще больше она смеялась над тем, что дома у нас не было телевизора. Кстати, его нет и сейчас. С появлением Интернета телевидение вот-вот станет напоминанием о времени наших пап и мам, кроме всего прочего, мне кажется, что телевидение манипулирует нами управляя нашим временем, диктуя что и когда мы должны смотреть. Я же превыше всего дорожу своей свободой, хоть и понимаю насколько это иллюзорно.

Наталья болтала безумолку, наверное, у нее это было профессиональное, но еще мне казалось, что в этом была доля нарциссизма – ей нравилось себя слушать и нравилось видеть какое впечатление она производит на своих слушателей. Мне изредка удавалось вклиниться в ее искрометный монолог чисто для того, чтобы обозначить свое присутствие, но большой необходимости в этом не было – Наталья говорила за нас двоих. Оказалось, что мы были с ней почти ровесники, свои тридцать с небольшим она абсолютно не скрывала, зная, что для своих лет она выглядит просто шикарно, да и жеманничать на тему «женщина и ее возраст»… в общем она была выше этого. Она не была замужем, что тоже не было удивительным, с ее внешностью, умом и уверенностью в себе наверняка было не просто найти себе достойную пару. Кроме того, я понимал, что таким как Наталья спешить абсолютно некуда – мир мужчин валялся у ее безупречных, длинных ног, и она это прекрасно знала. Помимо своей работы на телевидение, она руководила какой-то благотворительной организацией, и можете не сомневаться – в этом она тоже была очень успешна. Но самым большим сюрпризом было то, что она была убежденной православной христианкой. Теперь становилось понятной строгость ее нравов. Вы спросите, а как же флирт? Она не могла не флиртовать в силу живости и веселости ее характера, но ее вера четко определила для нее границы, которые она бы ни за что не позволила себе передвинуть. Мужчины были для нее друзья, если только они не были хамами, но таких она быстро и умело ставила на место.  

Я задумал писать эти рассказы как серию «откровений» услышанных от моих попутчиков в купе поезда «Минск-Москва-Минск», но не стану вам врать – в этот раз никаких откровений и исповедей не было. Мы приехали в Москву и расстались, правда на вокзале, прощались уже как старые добрые друзья. Мы обменялись телефонами и адресами электронных почт, на тот момент я также работал в социальной благотворительной организации, поэтому мы договорились поддерживать друг с другом связь и обмениваться полезной информацией.

Прошло пару недель и я написал ей, она быстро написала ответ. Через полгода мы общались в аське почти каждый день, она искала общения со мной и я интуитивно понимал, что я ей для чего-то нужен. Я чувствовал, что она хочет рассказать что-то важное, но пока не решалась – мы еще так мало знали друг друга.

Когда она все-таки решилась открыться, скажу честно я был поражен и какое-то время пребывал в состоянии ступора. Моя знакомая светская львица Наталья любила и была отвергнута. Может быть вы думаете, что ее избранник представлял собой что-то  сверхъестественное? Отнюдь, когда она скинула мне ссылку на его страницу «в контакте», - я был разочарован. На первый взгляд это был самый обычный парень, наверное, симпатичный, мне об этом судить трудно, но в нем точно не было ничего такого, чтобы соответствовало яркой и сногсшибательной Наталье – рядом с ней он смотрелся откровенно блекло. Я был в недоумении и сразу по двум причинам: почему она его выбрала и как он мог ее оставить? Но когда я понял причину, по которой он ее оставил, - я его просто возненавидел.

В свои тридцать два года Наталья была девственницей. Знаю, звучит неправдоподобно. Но я уже говорил, что несмотря на свою свободную и игривую манеру общаться с мужским полом, а также армию поклонников, она была человеком что называется со стержнем и характер ее обладал завидной целостностью. Когда она поняла, что нешуточно влюбилась, а ухаживания ее избранника становились все более настойчивыми и откровенными, - Наталья призналась ему, что у нее еще ни с кем не было близости. Она не намекала на то, что хочет ждать до свадьбы, не просила его как-то себя сдерживать, она просто сказала, что приняла от Бога – хранить себя для своего единственного и теперь понимает, что хранила себя только для него. Наверное, кого другого это признание подняло бы до Седьмого Неба. Наверное, другой бы вне себя от счастья говорил бы ей в ответ слова любви и благодарности. Но этот фрукт был разочарован. Я не понимал, как Наталья с ее умом не разглядела его, не поняла его сути? Видно правду говорят, что любовь может быть слепа и жестока.

Он оставил Наталью буквально через неделю после ее признания, а еще неделю спустя крутил роман с какой-то новой пассией, судя по рассказам Натальи и фотографиям «в контакте» его новая избранница была еще той штучкой. Но видно этот парень принадлежал к тому (хочу верить, что редкому) типу мужчин, которые честной девушке предпочитают шлюху, а чистоте – грязь. Наверное, не нужно писать о том, что переживала Наталья. Еще почти два года она продолжала с грустью и болью говорить, что ничего не понимает, пыталась увидеть свою вину, где и что она сделала не так. Я понимал, что вся вина таких девушек как Наташа состоит в том, что они слишком хорошие для этого мира. Все это время я поддерживал ее как мог, но все же понимал, что полное восстановление произойдет не раньше, чем она будет оправдана – не раньше, чем Бог вернет ей способность полюбить вновь.

Раньше, мне казалось, что подобные истории – предметы для сюжетов в кинематографе, но со временем, все глубже погружаясь во все более предсказуемый и все менее понятный мне мир людей, я осознал, что эти истории – неотъемлемая составляющая нашей жизни. Конечно же можно сказать: «Сама виновата, дура!» Будет очень предсказуемо и полностью соответствовать нашей любимой стратегии лечить боль причиняя боль еще большую. Я не стану этого делать, как не крути, она – жертва, даже если она и стала жертвой своей собственной любви (знаю, что кто-нибудь меня поправит: не любви, а глупости. Я судить не берусь). Мне грустно – я обречен вместе со всем остальным человечеством переживать разочарование за разочарованием. В этот полный демонов мир иногда попадают ангелы – Бог посылает их в надежде сделать наш мир лучше. Мир становится лучше, но за это ангелы платят цену своих крыльев. Когда я писал эти последние строчки рассказа, я с удивлением услышал «Крылья» Наутилуса Помпилиуса – из сотен композиций в плейлисте мой MP3 плеер в этот момент решил выбрать именно эту. 

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
И вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.
Где твои крылья которые так нравились мне?

Мы и в самом деле причиняем друг другу столько боли, что лишаем друг друга «крыльев» – отнимаем способность верить, мечтать и любить. С написанием этого рассказа связанно слишком много совпадений – сегодня мы с женой посмотрели фильм «Один день» с Энн Хэтэуэй и Джимом Стёрджесом в главных ролях, где главная героиня (Энн Хэтэуэй) почти двадцать лет ждет и любит человека ужасного и ее недостойного (Джим Стёрджес). Собственная мать считает его человеком способным быть хорошим, но таковым не являющимся, а отец откровенно презирает Джима за тот образ жизни и род деятельности, который тот для себя избрал. И хотя, кажется, что главные герои постоянно находятся на грани окончательной потери друг друга, все же наступает тот день, когда они оба понимают, что больше не смогут прожить и дня друг без друга. Фильм – о муках любви, скажу честно, мне такие не нравятся, как не нравятся и истории подобные той, что я рассказываю. И все же, они что-то меняют. Кажется, что проникаясь сочувствием к переживаниям героев, сам становишься чище и лучше. Фильм заканчивается трагедией – главная героиня гибнет, а ее возлюбленный просто убивается горем. И все же с помощью своей дочери от первого брака, своей бывшей жены и своего отца, он находит в себе силы продолжать жить. В конце фильма первый муж главной героини говорит Джиму очень важную фразу: «Она сделала тебя человеком, а ты сделал ее счастливой». Кажется что ради этого стоит продолжать любить, стоит «терять крылья», стоит продолжать мучиться и ошибаться – всегда есть надежда, что настоящая любовь сможет сделать человеком, даже того, кто может быть на чей-то взгляд лишен всего человеческого.

пятница, 25 ноября 2011 г.

М. Лермонтов "ПРОРОК"

ПРОРОК
C тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами;
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"

A. C. ПУШКИН "ПРОРОК"

ПPOPOK.

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, -
И шестикрылый серафим
На перепутьи мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, -
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход.
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей".

четверг, 24 ноября 2011 г.

«Старик Козлодоев»


Вторая заметка сделанная где-то в пути межде Минском и Москвой

Наверняка, вы сталкивались с такими людьми, которые вызывали у вас чувство брезгливости? И дело не в той брезгливости или гадливости, которую вызывает у вас человек физически нечистоплотный, а в той, что можно было бы назвать нечистоплотностью нравственной, духовной. Так вот сидящий напротив меня Борис Адамович как раз и был таким человеком. В купе нас ехало четверо, остальных попутчиков я помню весьма смутно, кажется с нами ехала средних лет женщина и еще один парень где-то моего возраста, а мне тогда было лет около двадцати пяти. 

Борис Адамович был молодящийся пенсионер, весьма подвижный, вел себя он страшно разнузданно, чередуя свой монолог похабными историями о своих любовных похождениях не менее непристойными анекдотами. Прошло минут двадцать нашего пути, я смотрел и слушал Бориса Адамовича, а видел кадры из кинофильма «АССА» и слышал песню Бориса Гребенщикова:

Сползает по крыше старик Козлодоев,
Пронырливый, как коростель.
Стремится в окошко залезть Козлодоев
К какой-нибудь бабе в постель.
Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев,
Глаза его были пусты;
И свистом всех женщин сзывал Козлодоев
Заняться любовью в кусты.

Наш «Козлодоев» был чуть ли не втрое старше меня, человеком он был властным, не даром достигнув пенсионного возраста, Борис Адамович продолжал работать на руководящей должности, поэтому и речи не могло идти о том, чтобы учить его жизни или делать ему какие-то замечания – так мы стали заложниками его «красноречия» и заключенными его «богатого» жизненного опыта. Я несколько раз выходил из купе в надежде, что за время моего отсутствия тема выступления сменится или же назойливый оратор наконец устанет, но источник Бориса Адамовича просто не мог пересохнуть, и пока меня не было, он просто переключался на того, другого парня, который ехал с нами; ехавшая же с нами женщина всем своим видом показывала, что его не слушает, поэтому на нее он махнул рукой и обращался исключительно к нам.

Борис Адамович не просто рассказывал истории из своего прошлого, он шел дальше – он делился с нами планами на будущее. В Москве его ждала не только жена – он был женат второй раз на женщине прилично моложе его – но и любовница. Для достоверности он продемонстрировал нам презенты, которые он для них вез из Минска, кажется это были какие-то кофточки, но в принципе это не важно. От первого брака у него было двое детей, старшему сыну было уже около сорока и он был учредителем фирмы, где Борис Адамович занимал одну из руководящих должностей, а может быть даже был директором, всех деталей сейчас уже и не вспомню.

В какой-то момент, мы остались с ним в купе вдвоем, и я с удивлением заметил, что при отсутствии публики, наш престарелый герой любовник несколько поутих и даже стал как-то серьезней, что ли. На него нахлынули другие, уже не такие веселые мысли, а потом он проговорился. Проговорился неожиданно, кажется, он и от себя не ожидал такой откровенности, в общем Борис Адамович подозревал, что его молодая жена, скорее всего ему изменяет. Наверняка он конечно не знал, но разница в возрасте, его постоянные командировки в Минск, был и еще один фактор, о котором он сказал чуть позже, в общем все это заставляло его подозревать и без конца мучиться. От отчаяния он завел себе любовницу, которая была еще моложе его жены и с которой у него никогда ничего не было, физически он уже и жену не мог удовлетворить (это было самой тяжелой частью признания), что служило еще большим поводом для ревности.

И тут Борис Адамович начал плакать, вы не поверите, но этот пошлый старикашка, который мучил нас разными похабными небылицами вот уже битых четыре часа, сейчас ронял вполне настоящие слезы и вызывал к себе не омерзение, а самое искреннее сочувствие. Передо мной сидел несчастный старик. От его напускной веселости и молодецкой удали не осталось и следа. Я понял, что мы были ему нужны только для того, чтобы на какой-то момент убеждая нас, он мог уверить и себя, придумывая свою жизнь и пытаясь уверить в ней меня, он и сам начинал в нее верить. Теперь у меня в голове стали звучать слова из второго куплета бессмертной песни о народном «герое» Козлодоеве:

Занятие это любил Козлодоев,
И дюжину враз ублажал.
Кумиром народным служил Козлодоев,
И всякий его уважал.
А ныне, а ныне попрятались суки
В окошки отдельных квартир.
Ползет Козлодоев, мокры его брюки,
Он стар; он желает в сортир.

В этой поездке у Бориса Адамовича что-то пошло наперекосяк – броня, которую он так старательно создавал, дала серьезную трещину. Может быть от того, что в мыслях все это время я не только вспоминал песню БГ, но еще просил Бога, дать мне понимание, как найти ключ к сердцу этого неприятного (как он мне показался в самом начале нашего пути) человека и он раскрылся. Вы не поверите, но мы даже улучили с ним минуту, чтобы вместе помолиться, он взял у меня адрес церкви в Москве, мы обменялись телефонами, но расставшись на вокзале, мы больше никогда не виделись. Так что его дальнейшая судьба мне неизвестна, но одно я знаю точно, на какое-то время он перестал испытывать тот житейский шторм, которому он так отчаянно сопротивлялся, в его жизнь пришли мир и покой, которые человек может найти только в Боге, и только вверяя Ему все свои волнения и переживания.

Предисловие Михаила Черенкова к "Бог, возращающий радость. История Исава и Иакова"

Новая книга Александра Жибрика "Бог, возвращающий радость. История Исава и Иакова"

Об Исаве и Иакове – обо мне и тебе

Какое нам дело до столь древних историй? Как связаны судьбы Исава и Иакова с моими и твоими? Может ли быть Библия чем-то большим, чем сборником чужих рассказов? Можно ли в зеркале ее историй увидеть и понять себя?
Я по первому образованию историк, историю знаю и люблю, но жизнь так коротка, что на исторические детали и их смакование времени не остается, поэтому рукопись новой книги Александра Жибрика встретил с легким недоумением. Я не сомневаюсь, что он мастер современных прочтений старых книг, прекрасно помню, как он превратил текст об Иове в неожиданно злободневные рассуждения о человечности в ее отношении к Богу. Но Иова люди вспоминают чаще, чем Исава и Иакова. Иов – близкий для всех тех, кто переживал страдания, мучился вопросом о связи доброго Бога и реального зла. А чем близки нам фигуры Исава и Иакова? Что в них общечеловеческого, знакомого и родного нам? В названии книги – этот вопрос и связанная с ним провокация. Зачем нам все эти истории о давно ушедших эпохах и почти легендарных персонажах? Кто из наших современников помнит эти имена? Не пора ли переложить Библию вглубь книжных хранилищ?
Не бойтесь задаваться таким вопросами. Перечитайте книгу о Книге с вызовом. Хорошие книги вызовов не боятся.
В который раз Библия открывается мне книгой не только Богопознания, но и самопознания. На сей раз благодаря Александру Жибрику.
Я думал о себе, узнавал себя в Исаве и Иакове, в легкомыслии одного и хитрости другого видел свои черты. Думал также о современном христианстве и христианской цивилизации, как они безответственно отказываются от своего исторического и духовного первородства. Думал о том, как легко потерять главное; как человеческие потребности заставляют торговать ценностями.
Присматриваясь внимательнее к фигурам братьев, мы убедимся, что они равнозначны в итоговых моральных оценках. Они одинаково недостойны быть избранными. И если тебе в жизни досталось больше, чем мне, не думай, что ты «лучше» или так «должно было быть». И если я как христианин получил первородство, то не столько из любви к Богу-Отцу, сколько из хитрости – ради духовного превосходства, душевного исцеления или райских блаженств.
В конце истории было примирение братьев. В нашей истории оно станет возможным только тогда, когда будут преодолены коварство Иакова и материализм Исава. Когда Иаков стал Израилем, он примирился с Исавом. Когда христианский мир вернется к Богу, он сможет выйти навстречу обиженным и обозленным братьям-мусульманам или братьям-атеистам, поделившись с ними теми благословениями, которые ранее присвоил.

М.Ч.

Бог под арестом


С радостью сообщаю, что совместный проект "Бог под арестом" издательств "Книгоноша" и "Жизнь" скоро отправляется в печать.

среда, 23 ноября 2011 г.

История, которой бы лучше не было


Едва он заговорил со мной, как я стал подозревать, что вот-вот стану «жертвой» исповеди своего попутчика. Я не относил себя к тому типу слушателей, что обожают чужую тайну, особенно если в ней была некая щекотавшая воображение пикантность, конечно же, сами они бы никогда не позволили себе подобного, но вот слушая, могли позволить себе «прожить» любую пошлость, при этом не рискуя быть обвиненными в сладострастии. К несчастью порой представителей такого типа слушателя мы можем встретить среди священников. Они будут смаковать подробности вашего греха на исповеди, желая знать мельчайшую, даже самую гадкую подробность. Мне же знать чужие секреты совсем не хотелось, в моей собственной жизни было достаточно того, за что я мог бы ненавидеть себя. И вот теперь сидя в вагоне СВ на пути из Минска в Москву, я должен был вникать в секреты другого человека, чтобы начать ненавидеть еще и его. Парадоксальность ситуации была в том, что, не видя во мне ни участия, ни интереса к его истории, мой попутчик все же отважился продолжать свой рассказ. 

Итак, с чего же начать? Слушать его было неинтересно, сам он был жалок, поэтому я стал развлекать себя изучением внешности «исповедующегося». Внешность его была самая заурядная, всматриваясь в его лицо я пытался хоть за что-то зацепиться взглядом, но глазу остановиться было не на чем. Он не был ни красавцем, ни уродом. Черты лица были правильные, но в них не было ничего выразительного. Разве, что может быть – его глаза, они были немного больше, чем можно было ожидать увидеть на таком лице. Не то, чтобы огромные, и может быть даже вполне обычной величины, но они притягивали внимание не то отсутствием в них искры жизни, не то своей пустотой, не то каким-то неясным чувством, пожалуй, что грустью. Да, именно грустью, так должны были выглядеть глаза человека, который страдает, который потерял интерес к жизни, который себя за что-то наказывает. Он был среднего роста, под плотно облегающим его фигуру костюмом прочитывалось спортивное телосложение мужчины, входящего в полноту жизни – лет ему было около тридцати пяти. И все же несмотря на чувствовавшуюся в его фигуре силу и развитую мускулатуру, что-то в ней было от пыльного мешка, возможно, дело было в том что сидел он как-то осунувшись, будто извиняясь передо мной за то, что он живет на этом свете. Я заметил на безымянном пальце правой руки внушительное обручальное кольцо, таким обычно хотят сказать всему миру о том, что его обладатель человек во всех отношениях надежный, семейный, и глупостями заниматься не станет. Однако, как правило, в реальности все происходит совсем иначе.

Он начал свою историю и с первых его слов я понял, что его история - как под кальку снятая копия нескольких других трагедий, которые я мог наблюдать в жизни моих знакомых. Он запутался в своих сердечных делах, поклявшись в любви одной, и в конечном итоге связав свою жизнь с другой. Я нередко видел такой типаж мужчины, который хотел и одного, и другого, но реальность жизни ставила его перед необходимостью выбора, а выбрать он не мог. В большинстве случаев, это безвольные запутавшиеся в своей популярности у женщин мямли. Странно, но именно такие персонажи у женщин чаще всего вызывают симпатии, сильные чувства и глубокую привязанность. Встречаясь с подобной любовью, я только и мог, что недоумевать и разводить руками: что они в них находят – тайна. В большинстве случаев этот тип мужчины – тип альфонса или подкаблучника, который как бы всей своей сущностью противится идее – быть зависимым от женщины, которая его направляет, а иногда и содержит, но ничего с этим поделать не может, он должен смириться с ее желанием и покориться ее любви. И он конечно же страдает от своей участи. 

Первый раз этот типаж встретился мне в семинарии, с нами в автобусе ехала влюбленная пара откуда-то из белорусской глубинки. Они глаз не сводили друг с друга, держались за руки, ворковали как голубки, а глядя на страстный большой рот сильной половины этой пары, можно было не сомневаться, что оставшись наедине они позволяют себе и что-то большее. Сейчас даже не вспомню как их и звали, но это и не важно. Важно то, что через пару месяцев учебы обладатель чувственного рта стал меняться прямо на глазах (учеба тут была не причем). Он стал все более задумчивым, погружался в себя; мы стали реже видеть его в компании его невесты, за то стали видеть, как он оживленно беседует с девушкой, кажется из Калуги. Его невеста тоже стала меняться, она была слишком юна и неопытна чтобы прятать свои чувства, поэтому в ее мокрых от слез глазах все было написано. Потом глаза стали мокрыми и у «чувственного рта», причем мокрыми они становились все чаще и чаще. Он не плакался в жилетку мне лично, но со слов моего приятеля, с которым тот был дружен, я понял, что бедолага сильно страдал из-за совершенной им ошибки. Он «промазал», поспешив связать себя с невестой, которую теперь не любил; тогда, он еще не знал, что жизнь преподнесет ему счастливый момент знакомства с калужской красавицей, кстати, сказать красавицей она не была. Его она покорила потому что принадлежала к тому типу женщин, который в народе зовут стервой. Она бы без проблем увела мужа у подруги, если бы только смогла и не из-за любви, а по одной ей известным причинам, и к «чувственному рту» она стала проявлять симпатии только тогда, когда убедилась, что больше ей в семинарии ни с кем счастья не светит. 

Забавно, что я описываю жизнь в семинарии, как место для тех, кто хотел устроить свою личную жизнь, но наш поток именно таким и был. Даже, если изначально мотивы у семинаристов и были другими, все же по окончанию учебы у нас было рекордное количество брачных пар. И говорят, что именно из-за нашего потока, мудрые корейские миссионеры приняли решение, незамужних сестер больше в семинарию не принимать. За это я тоже несу ответственность, так как женился в самых первых рядах. Так что прошу прощение перед всеми, жаждавшими постижения богословской науки, сестрами. Стерва из Калуги и обладатель большого чувственного рта из Беларуси также были в числе тех, кто женился сразу после окончания летней практики.

В общем несколько месяцев я был свидетелем лицемерной борьбы и сердечных мук, которые изображались «чувственным ртом» (исключительно для "приличия"). Немного позже я понял, что решение он принял сразу, едва стерва дала ему понять о серьезности ее намерений отдать ему все самое дорогое. Он сразу забыл, что «дорогое» ему уже отдавала его невеста из Беларуси. Он забыл, что уже с ней он стал черпать из того колодца отношений, который честные люди до свадьбы стараются обходить стороной. Вернее он вспоминал, но вспоминая заливался слезами, жалел не ее, а себя. Если бы жалел ее, сделал бы выбор в другую пользу. Ведь в конце концов умные люди сказали, что любовь – это глагол. Но «чувственный рот» об этом ничего не знал, а даже, если бы и знал, все равно все сделал бы по своему, ведь он так страдал и не мог же он обречь себя на страдания вечные. Поэтому он выбрал эту участь для своей бывшей невесты, а сам поплакав немного, стал упиваться свалившимся на него счастьем. Несколько лет спустя мы встречались в Минске, «чувственный рот» не проявлял и тени озабоченности своим прошлым, он был весел и бодр, и кажется, ждал появление пятого ребенка.

Однако, глядя на своего попутчика, я видел, что в нем нет и тени от беззаботности «чувственного рта», как я понял, из его монолога, будучи человеком невоцерковленным, он все же имел представление о порядочности и чести, хотя порядочным и честным он не был, и казаться, таковым – нужно отдать ему должное – не пытался. Итак, передо мной был самый обычный бесхребетный подлец, обольстивший девушку, которая его любила, которая отдала ему всю ту любовь, на которую была только способна, он же повстречав в своей жизни другую – прозрел, вдруг понял, что все старые слова и клятвы теперь уже ровным счетом ничего не значат. Не значит теперь и все то, что она ему отдала, что вернуть уже было невозможно. От таких историй мне всегда становилось дурно, я начинал ненавидеть весь мужской и женский род. Первых я ненавидел за беспринципность и непорядочность, вторых – за идиотизм. (В жизни почему-то так часто все происходит до ужаса глупо)

С его слов я понял, что она очень страдала, и сила этих страданий отпечаталась на его лице, так что даже спустя почти десять лет, он носил на лице печать не своих, а именно ее страданий. Он страдал еще и от того, что теперь понимал - такой любви, на которую была способна та, которую он оставил в его жизни больше не будет. Она уступила его желанию, его нелюбви, она отпустила его от себя, хотя могла и удержать. Она позволила ему принять решение, которое ей самой ничего кроме боли и несчастья не принесло. Теперь, в его глазах она была святая. А та, с которой он жил сейчас, даже близко не любила его так сильно. Прошли годы и он понял это, но что теперь можно было поделать? Реши он теперь вернуться, она бы не приняла его. Узнав всю боль человеческого горя, она бы никогда не причинила его другому. Так ему казалось. Но что-то мне подсказывало, что это было правдой. И вот теперь глядя в это лицо, я читал на нем: А есть ли большее наказание, чем память о боли, которую ты причинил человеку, любившему тебя больше жизни? И есть ли большее несчастье, чем своими руками лишить себя такой любви?


Но пожалуй самое страшное в этой истории было то, что мой попутчик так и остался человеком мечущимся, не определившимся, сомневающимся в том выборе, который он однажды сделал..., он так и не научился любви, "любви" глаголу. И вот здесь я подумал, а не сделал ли он "счастливой" ту, кого он предал, избавив ее тем самым от еще больших страданий жизни рядом с человеком на любовь неспособного?




p.s.
Это первый рассказ из цикла историй, которые я задумал написать. Их объединяет несколько моментов. Во-первых, все они были услышаны мной в поезде «Минск-Москва Москва-Минск» на протяжение последних десяти лет. Во-вторых, все истории абсолютно реальны (я не придумываю ни лица, ни события) и будут пересказаны со слов моих попутчиков, конечно же, время сделало свое дело и детали некоторых историй теперь затерты, но их суть, а также и образы их рассказчиков все еще ярко стоят передо мной. В-третьих, все они отчасти напоминают исповеди, меня всегда поражало насколько просто славяне готовы раскрыться человеку незнакомому, если уверены, что больше никогда его в своей жизни не встретят. 

понедельник, 21 ноября 2011 г.

"ДВЕ КРАСОТЫ" Эдуард Асадов

Хоть мать-природа не сидит без дела,
Но идеалы редко созидает.
И красота души с красивым телом
Довольно редко в людях совпадает.
Две красоты, и обе хороши.
Вручить бы им по равному венцу!
Однако часто красота души
Завидует красивому лицу.
Не слишком то приятное признанье,
А все же что нам истину скрывать?!
Ведь это чувство, надобно сказать,
Не лишено, пожалуй, основанья.
Ведь большинство едва ль не до конца
Престранной "близорукостью" страдает.
Прекрасно видя красоту лица,
Душевной красоты не замечает.
А и заметит, так опять не сразу,
А лишь тогда, смущаясь, разглядит,
Когда все то, что мило было глазу,
Порядочно и крепко насолит.
А, может быть, еще и потому,
Что постепенно, медленно, с годами,
Две красоты, как женщины в дому,
Вдруг словно бы меняются ролями.
Стареет внешность: яркие черты
Стирает время властно и жестоко,
Тогда как у духовной красоты
Нет ни морщин, ни возраста, ни срока.
И сквозь туман, как звездочка в тиши,
Она горит и вечно улыбается.
И кто откроет красоту души,
Тот, честное же слово, не закается!
Ведь озарен красивою душой,
И сам он вечным расплеснется маем!
Вот жаль, что эту истину порой
Мы все же слишком поздно понимаем.

среда, 16 ноября 2011 г.

Начало истории - вторая глава из книги "Исав и Иаков"


ГЛАВА ВТОРАЯ
НАЧАЛО ИСТОРИИ

Представьте себе, что сын всеми уважаемого праведника женится на дочери неисправимого грешника. В этом есть что-то скандальное и нелепое, не так ли? - но именно такой брак представлял собой женитьба Исаака и Ревекки. Нафтали Зильберберг не без иронии отмечает, что у свата, устроившего их встречу, было очень богатое воображение[1] – «сложно было найти двух людей, происходивших из настолько разных семей»:
Исаак воспитывался в атмосфере святости и высокой нравственности и был посвящен Богу в тот момент, когда его отец сделал его «жертвоприношением» на горе Мория. Ревекка была дочерью идолопоклонника Бетуэля[2] и сестрой Лавана, известного своим гнусным характером и бесчестными поступками. Ревекка росла в Харане, который за грехи его жителей называли «местом гнева Всевышнего». В этой паре был неизбежен конфликт жизненных ценностей[3].

Этот конфликт становится очевидным по мере взросления сыновей-близнецов Ревекки и Исаака. Как это часто случается, Исаак и Ревекка избрали своими любимчиками сыновей, которые обладали противоположными им самим чертами характера. «Спокойный, застенчивый Исаак предпочитал своего дерзкого, отважного, сильного, странствующего старшего сына; в то время как Ревекка, которая по природе своей была энергичной, в целом прикипела сердцем к своему нежному сыну Иакову»[4]. Возможно, что Исааку нравилось видеть в своем сыне качества, которые он не находил в себе, Ревекка же любила своего младшего, более спокойного и уточенного сына Иакова, которого судьба столь несправедливо обошла своим вниманием. Но обошла ли? Не объявил ли Господь Ревекке, что не старший, а младший будет наследовать обетование данное Аврааму и Исааку? «Господь сказал ей: два племени во чреве твоем, и два различных народа произойдут из утробы твоей; один народ сделается сильнее другого, и больший будет служить меньшему» (Быт.25:23). Комментируя откровение полученное Ревеккой, Вальтер Брюггеманн отмечает:
Это пророчество выражает скандальное решение со стороны Бога. Поставить под вопрос «неприкосновенное право первородства» - значит нанести ущерб фундаментальному убеждению общества (cf. Robert Alter, “A literary Approach to the Bible,” Commentary 60:74 [1975]). В этом пророчестве, Исав не судится и не осуждается. Здесь просто утверждается, что случай его рождения еще не основание для права на привилегию[5].

Данное пророчество дает нам возможность понять что-то весьма важное о Божьем характере и Его взглядах на человеческое мироустройство и характер отношений в человеческом сообществе, а именно: Бог – Суверенен, а потому Он – свободен в том, чтобы исполнить Свою волю вопреки любым человеческим убеждениям и определениям приемлемого[6] и общепринятого. Эта скандальная история показывает Бога и предпочтенного Им старшему брату младшего, вопреки воле отца, вопреки культурным взглядам на естественные права[7]. Таким образом, Иаков становится своего рода видимым выражением Божьей милости и воли, которые идут вразрез с общепринятыми определениями реальности и жизненного устройства[8]. Как отмечает Брюггеманн: «Иаков – скандал с самого начала. Могущественная Божья благодать – скандальна. Она нарушает то, как мы бы организовали жизнь»[9]. Но тогда может быть избрание Иакова – это также и Божий протест общепринятому? Ведь очень часто, именно общепринятое становится для нас решающим принципом, мерилом в принимаемых решениях: если женщина, - пусть молчит и будет в подчинении у мужчины[10]; если болен, значит обязательно наказан[11]; если родом из Назарета, то может ли из тебя выйти что-то хорошее[12]? И так можно продолжать еще очень и очень долго. Мир религии полон подобных клише, и мы не замечаем, что не Бог и Его Слово, а именно они становятся решающими факторами в принимаемых нами решениях и совершаемых нами суждениях.
Библейская история доказывает нам, что Бог, Его планы и Его воля находятся вне наших предубеждений и ожиданий. Он действует «непростительно» неожиданно. Ему зачем-то нужно постоянно ломать и крушить привычные и такие понятные для нас законы. И вы удивитесь тому, с каким постоянством Он это делает.
Чтобы произвести великий народ, Он дожидается момента, когда праматерь этого народа выходит из детородного возраста, когда все физиологические законы говорят, что все – никакого ребенка и соответственно никакого великого народа не может быть[13]. Вы, правда, так считаете?! Тогда вас ждет сюрприз, через год в это же время у этой женщины будет сын[14]. Вот так вот просто, в обход всех законов и ожиданий[15].
Ему зачем-то понадобилось помазать на царство именно младшего из сыновей Иессея. Спрашивается, зачем было вводить в недоумение и даже соблазн такое количество людей: жители Вифлеема, старшие братья, Иессей, да даже, в конце концов, сам пророк Самуил ожидали, что помазанником будет кто угодно, но только не Давид. И, тем не менее, Бог выбирает именно его[16].
Для того, чтобы освободить Свой народ от восьмидесятилетнего порабощения, из всего израильского народа Он решил выбрать не просто человека из самого бедного племени в колене Манассии и самого младшего в доме своего отца (Суд.6:15), нет, этого мало, Он выбирает последнего труса скрывающегося в точиле, чтобы выколачивать там пшеницу. Когда Он призывает Гедеона словами: «Господь с тобою, муж сильный!» (Суд.6:12), наверное, тот оглянувшись по сторонам, подумал: «На Небе точно перестали следить за тем, кого отправляют на землю». Но именно этому человеку Бог говорит: «иди с этою силою твоею и спаси Израиля от руки Мадианитян; Я посылаю тебя» (Суд.6:14). Простите, с какой такой силой? Все правильно, Бог снова готовит нам сюрприз. Он берет человека трусливого, слабохарактерного, бесконечно неуверенного в себе и настолько же бесконечно сомневающегося в Боге (чего только стоит эпизод с шерстью[17]) и этим человеком с его небольшой группой воинов Он наносит сокрушительное поражение многотысячной армии мадианитян.
Вы спросите, «что же такое делает с нами Бог?!» Неужели до сих пор не поняли? Он двигает рамки нашего сознания. Он рушит границы наших представлений и ожиданий. Он утверждает, что не действует по нами определенным для Него правилам. И в случае Исава и Иакова, Он говорит, что не папе с мамой, не обществу, и уж точно не нам с вами решать, кого Он будет должен благословить и кому из двух братьев будет суждено сыграть роль Божьего избранника. Все просто. Он сообщает ужасную для всякой человеческой религии, и в то же самое время полную надежды для каждого ищущего Бога человека, новость – Он вне нашего контроля.
Начало этой истории ставит нас перед еще одним важным вопросом выбора. Часто нам не хочется выбирать, а порой наш выбор становится просто мучительно болезненным, чтобы выбрать одного, нельзя при этом ни отвергнуть другого. Эта тема выбора между «двумя» проходит сквозным мотивом через весь Ветхий Завет, мы можем видеть ее и в истории Каина с Авелем, в истории Измаила и Исаака, можем ее снова увидеть здесь, в истории Исава и Иакова[18]. Однако эта тема продолжается и дальше, порой в нее включается больше действующих лиц, как в истории отношений между Иосифом и его одиннадцатью старшими братьями или же как в истории с детьми Давида. Как отмечает Йозеф Рацингер: «Все эти сюжеты, связанные с темой предпочтения, избрания, отличает странная двойственность отношений между братьями, странное диалектическое противоречие, которое в Ветхом Завете никак не снимается, оставляя вопрос открытым. Иисус возвращается к этому вопросу в момент, когда пробил новый час Божественной истории, и дает ему новое разрешение»[19] в притче о блудном сыне.
Исаак оказался перед тем же конфликтом, который так старался избежать Авраам, делая выбор между Исааком и Измаилом, теперь ему также приходится выбирать, только выбор его становится более сложным – в отличие от Авраама он должен отдать предпочтение одному из своих сыновей близнецов[20]. Впрочем, Исааку сделать его выбор помогают культурные условности тех дней – Исав родился первым, значит, и предпочтение должно быть отдано ему. Глядя на это, наверное, Творец мог бы с удивлением сказать: «И только то? Все так просто? Т.е. не нужно смотреть ни на характер, ни на способности, ни на потенциал будущего избранника? Исав должен стать первым только потому, что он раньше выбрался из  утробы матери?!»
У нас, у людей, и в самом деле, порой все получается слишком просто. Только благодаря нашим простым, часто бездумным решениям, в нашу жизнь приходят серьезные сложности. Так решение Исаака разделило не только его сыновей, но положило вековую вражду между их потомками. Небесное же Отцовство стремится объединить Своих детей и об этом столь красноречиво говорит Притча о Блудном сыне. Блудный сын «растерял себя», отдалившись от своего Отца, тем самым он ушел от самого себя, как пишет об этом Рацингер «он жил, оторвавшись от правды своего бытия»[21]. Эта оторванность – несчастье всего человечества, в нем кроются все наши беды, среди которых наша отстранение и часто вражда друг к другу. «И если земное отцовство разделяет, то небесное – объединяет: небеса, таким образом, означают тот самый другой, вышний мир Бога, откуда мы все пришли и куда мы все должны стремиться»[22]. Небеса – тот новый мир, где больше не будет необходимости кого-то выбрать, чтобы при этом кого-то отвергнуть. Каким-то новым и совершенным образом мы будем принадлежать Богу, при этом очевидно, что мы уже больше не будем принадлежать друг другу[23]. Небеса для каждого из нас станут местом свободным от ревности и соперничества, интриг и заговоров, свадеб и разводов, помолвок и их расторжений, объединений и противостояний.
Сегодня мой разум с трудом вмещает картину жизни без предпочтений, притязаний и привилегий, ведь мы все претендуем друг на друга: родители на детей, жены на мужей, друзья на друзей и нам не нравится, если вдруг кто-то позволит себе разбавить своей персоной концентрацию наших претензий на тех, кого мы «любим». Трагедия семьи Исаака и Ревекки – реальность разобщенного человечества. Нас разделили границы, языки, культуры, предпочтения, привязанности, но как уже было сказано выше, однажды человечество станет свободным от всего этого. А пока как пишет Павел: «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только [она], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим.8:22,23).


[1]Нафтали Зильберберг. «Странный шидух». Глобальный еврейский онлайн центр «Jewish.ru». http://www.jewish.ru/tradition/classics/philosophy/2010/10/prn_news994290300.php?sms_ss=livejournal&at_xt=4ccad0e19747722d,0
[2]Точка Нафтали Зильберга в этом отношении могла бы быть оспорена Карлом Армедингом, который считает, что Лабан, как и его отец Бетуэль, могли знать истинного Бога. Его отец, Бетуэль был одним из восьми детей рожденных Нахором. Последний слог имени Бетуэль – является одним из имен Бога. И у Бетуэля был брат, имя которого было Кемуэль, где снова появляется божественное имя. В наши дни люди придают гораздо больше значения тому как звучит имя, нежели его значению. Но в те времена все было совершенно по другому. Для древних, как мы будем видеть в дальнейших рассуждениях этой книги, значение имени имело огромное значение. Поэтому факт того, что Нахор дал двум своим детям имена включавшее в себя Имя Бога (Эль) – очень важно, считает Карл Армединг, и что согласно его точки зрения указывает на то, что он знал Истинного Бога, как знал и его сын Бетуэль. Carl Armeding “The God of Nahor”. BSac—V106 #423—Jul 49—36[2]. Multiple, Bibliotheca Sacra, (Dallas, Texas: Dallas Theological Seminary (Electronic edition by Galaxie Software)) 1999.
Однако точка Нафтали Зильберга поддерживается фактов идолопоклонства, которое практиковалось в доме Лавана. Лаван переживает Божье откровение во время преследование Иакова: «И пришел Бог к Лавану Арамеянину ночью во сне и сказал ему: берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого» (Быт.31:24). Из последующих событий мы видим, что Лаван послушался Бога, однако нет абсолютной ясности, каким было его личное отношение к Богу. Ведь по сути Лаван мог продолжать относиться к Богу, как к одному из богов, ничто не указывает на то, что он придерживался монотеизма.
[3]Там же.
[4]Alfred Edersheim, Bible History: Old Testament, (Oak Harbor, WA: Logos Research Systems, Inc.) 1998.
[5]Walter Brueggemann, Genesis: in Bible commentary for teaching and preaching (Louisville, Kentucky: John Knox Press, 1982), 215-216.
[6]См. Там же, 215-216.
[7]Точка зрения Роберта Альтера, которой также придерживается и Вальтер Брюггеманн может быть оспорена в свете открытых в 1925 году недалеко от города Нуци расположенном в северо-восточной части Месопотамии (несколько километров на юго-запад от города Киркук в Ираке) глиняных табличек, получивших название Таблички Нуци.
В этих археологических находках ученные обнаружили информацию, которая позволяет считать, что во времена Исаака и Иакова (возраст этих табличек датируется 1650-1300 гг. до Р.Х.) в этой культуре существовала практика, позволявшая отцу назначить своим приемником любого из своих сыновей в зависимости от его желания. Таким образом, не первородство Исава, а именно желание Исаака определяло право наследование. См. “Biblical Archaeology Evidences for the Accuracy of the Scriptures”. http://www.accuracyingenesis.com/biblicalarchaeology.html. Также см. «Archeology and Biblical Criticism. Part III: Archeology and Liberalism» by Joseph P. Free. BSac—V113  #452—Oct 56—327. Multiple, Bibliotheca Sacra, (Dallas, Texas: Dallas Theological Seminary (Electronic edition by Galaxie Software)) 1999.
Эта точка зрения подтверждает действиями самого Иакова в момент благословения его сыновей. Иаков, во-первых, лишает права на «преимуществование» (Быт. 49:3) своего первенца Рувима. А до этого, благословляя сыновей Иосифа Манассию и Ефрема, он отдает предпочтение Ефрему, хотя Манассия и был первенец, на что робко попытался указать ему Иосиф (См. Быт. 48:13-20). Таким образом, Иаков действует не исходя из культурных обычаев того времени (которые, как мы уже видели, были и не такими уже однозначными как и пытаются представить Альтер и Брюггеманн), а исходя из своего понимания достоинства наследника обетований и своего пророческого знания судьбы получателя благословения.
И все же библейская традиция дает нам понимание того, что общей тенденцией патриархального времени и послед и последующих эпох – несмотря на всевозможные исключения – была в том, чтобы именно первенец становился наследником своего отца. Поэтому следовал ли Исаак зову своего сердца или же он слепо подчинялся доминирующей тенденции своего времени, в принципе, для нашего разговора не важно – он выбрал Исава.
[8]Ср. Там же, 217.
[9]Там же, 217.
[10]См. 1 Кор. 14:34.
[11]См. Иов. 6:24-26
[12]См. Иоан. 1:46.
[13]См. Быт.18:11..
[14]См. Быт.18:14.
[15]См. Быт.21:6-8.
[16]См. 1 Цар. 16:1-13.
[17]См. Суд. 6:36-40.
[18]См. Йозеф Ратцингер Папа Бенедикт XVI, Иисус из Назарета / Пер. с нем. М. Корневой. –  СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2009. – С. 209.
[19]Йозеф Ратцингер Папа Бенедикт XVI, Иисус из Назарета / Пер. с нем. М. Корневой. –  СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2009. – С. 209.
[20]В свою очередь выбор Иакова, пусть он и был сделан им с легкостью – он отдал предпочтение первенцу Рахили Иосифу – тем не менее, Иакову приходится выбирать из двенадцати рожденных ему женами и их служанками сыновей.
[21]Там же. С. 211.
[22]Там же. С. 151.
[23]См. Матф. 22:24-30. Также по этому вопросу я хочу порекомендовать прочитать «Расторжение брака». Льюис, Клайв С. Письма Баламута. Баламут предлагает тост. Страдание. Расторжение брака. Размышление о псалмах. Письма к Малькольму (духовная автобиография): Собр. Соч. в 8 тт. Т8 / Пер. с англ.: Н. Трауберг, Л. Сумм. – М.: Фонд о. Александра Меня; 2006, - 464с.

суббота, 12 ноября 2011 г.

Жажда правды

«Есть люди, которые жаждут правды так страстно, что готовы расшатать устои мира, лишь бы добиться ее» Сомерсет Моэм.

четверг, 10 ноября 2011 г.

Пенуэл ( набросок главы из книги "Исав и Иаков")


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПЕНУЭЛ
Пенуэл – это не просто место встречи Иакова с Богом, Пенуэл – это и то место, где Иаков встречается с самим собой – эта встреча меняет его. В этом месте человек сжигает последние мосты со своим прошлым, здесь он отказывается от своего старого я, говоря новозаветным языком, здесь он умирает для себя.
Иаков умирает для попыток самостоятельно устраивать свою жизнь. С этого момента и далее его жизнь будет идти в полной зависимости от Бога. В этом месте мы оставляем часть себя, возможно, ту часть, которую мы любили, которая была дорога для нас, но которой нет места в будущем, которое приготовил для нас Господь.
Пенуэл – это место нашей самой темной ночи и нашей боли. Иаков идет в этой ночи через боль, и его хромота на утро – свидетельство о той боли, через которую он прошел. Он хромает, потому что он оставил в Пенуэле часть себя, он оставил там свою опору, свои амбиции, он оставил то, что было для него дорого, и к чему он шел всю свою жизнь. Он оставил то, что стояло между ним и Богом. Еще в материнской утробе Иаков соперничал со своим братом – это соперничество определило его дальнейшую жизнь, но фактически оно лишило его жизни. Иаков не жил, он боролся со своим братом, он без конца конкурировал и соперничал с ним, он постоянно пытался что-то доказать ему, а это тяжело назвать жизнью. Соперничество с Исавом давно стало частью Иакова, но с этой частью нужно было расстаться, с таким багажом он не мог стать Израилем.
Это невозможно сделать без борьбы. Это невозможно сделать без мук, без страданий. Чаще всего то, что стоит между нами и Богом имеет для нас столь особое значение, что мы своей жизни не представляем без этого.
Когда я рассуждаю над этой частью истории Иакова я вспоминаю историю гения математики Джона Форбса Нэша, лауреата Нобелевской премии по экономике, рассказанную в фильме «Игры разума», где роль главного героя столь восхитительно исполнил Рассел Кроу. История начинается с ранних лет молодого гения Джона Нэша. У него начинает развиваться параноидальная шизофрения, сопровождающаяся галлюцинациями, и прогрессирует до тех пор, пока не ставит под удар его работу и отношения с женой и друзьями. Огромная часть его жизни – несуществующие персонажи и иллюзии, которые не просто реальны для Нэша, но и дороги для него. Однако, в какой-то момент Неш прозревает и осознает, что часть его жизни носит иллюзорный характер, но его трагедия в том, что он любит и не представляет свою жизнь без того иллюзорного мира, который как он понимает – на самом деле не существует. Наиболее трагический момент истории – его обращение к наиболее дорогой для него галлюцинации его единственному другу и соседу по колледжу: «Я люблю тебя, но я больше никогда не подойду и не заговорю с тобой». Какая трагедия любить и в то же время отказать себе в общении с тем, кого ты любишь! Нэш делает тяжелейший выбор, без которого у него не будет возможности вернуться к нормальной жизни. Когда его номинировали на получение нобелевской премии, представители комитета по вручению награды приехали к нему, чтобы убедиться в том, что он достаточно адекватен, чтобы предстать перед публикой во время церемонии награждения. Когда представитель комитета поинтересовался состоянием его здоровья, Нэш улыбнувшись, спросил: Вы имеете ввиду, продолжаю ли я видеть свои галлюцинации? Да, я их продолжаю видеть. – Как же вы с этим живете, - спросил представитель. – Я научился не обращать на них внимание, - ответил Неш. Нам не избавиться от наших искушений, нам не избавиться от того, что закрывает от нас Бога, но мы можем научиться перестать реагировать на эти раздражители. Мы можем принять решение не давать им в нашей жизни то место, которое принадлежит только лишь Богу.
Пенуел – страшное место, тяжелое место. Его вряд ли можно назвать местом радости, это место боли и место принятия раздирающих сердце решений.
Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. (Матф.10:34-38)

Пенуел – это разделительная полоса между старой и новой жизнью. Это место умирания и боли. Это место, в котором мы принимаем решение, будем ли мы достойны Бога, Который привел нас сюда. А Бог неизбежно рано или поздно приводит нас в это место. И мне кажется, что мы приходим сюда не единожды.
Как я уже сказал, Пенуел – место непростых решений, а потому это место боли, где мы лишаемся части себя, мы лишаемся дорогих отношений, привычных убеждений, обкатанных годами моделей поведения. Все для того, чтобы оказаться достойным Его. Вопрос, прозвучавший к Иакову в Пенуеле звучит сегодня и к нам: Насколько ты хочешь Божьих благословений? Насколько ты хочешь Меня? На что ты готов пойти ради Меня? Что ты готов оставить для этого? Что ты готов изменить в себе?
Пенуэл – это то место, к которому невозможно подготовится и его посещение невозможно запланировать. Иаков оказался в нем спустя двадцать лет после начала своего бегства от себя и от Бога. Но он оказался там не когда он решил, что пора или что он готов, он оказывается в этом месте, когда Бог решает, что пора поставить его перед выбором. Иаков, как и любой другой человек – это человек в пути, а потому его характер – это развивающийся характер[1]. Он меняется и из молодого человека, позволяющим другим манипулировать его жизнью Иаков превращается в зрелого патриарха, борющегося с Богом за обретение своей целостности.
Синодальный текст: «И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь» (Быт.32:28). Большинство английских версий предлагает другую концовку стиха «… ибо ты боролся с Богом и человеками и одолел». Что подтверждается и греческим текстом Септуагинты:
ei=pen de. auvtw/| ouv klhqh,setai e;ti to. o;noma, sou Iakwb avlla. Israhl e;stai to. o;noma, sou o[ti evni,scusaj meta. qeou/ kai. meta. avnqrw,pwn dunato,j (Genesis 32:29)
и Ивритом:
yKiÞ ^êm.vidA[ rmEïa'yEbqo[]y: alrm,aYO©w:  WTT Genesis 32:29
: ~yviÞn"a]-~[iw> ~yhi²l{a/-~[i t'yrIôf'-yKi( lae_r"f.yI-~ai

Одолел – перевод используемый большинством английских переводов. Но, как отмечает Рав Артур Васков, еврейское слово yacholti означает «ты был способен», «ты справился». Что является более точным переводом для того, кто боролся с Богом и ушел в боли, оставшись на всю жизнь хромым[2]. Хромота Иакова будет напоминать ему, что в борьбе Пенуэла он потерял часть себя. Эхо той борьбы, которую вел Иаков, опираясь на свои силы и способности, всегда будет отзываться болью при ходьбе Иакова. Всякий раз, когда он будет ступать на свою ногу, он будет вспоминать о том, что его опора – не он сам, а всемогущий Бог.
Боль потери себя отзывается в новозаветном призыве Христа «отрубить руку» или «вырвать глаз», оставить все то, что мешает нам двигаться навстречу Богу. Движение за Богом в этом смысле – не только радость, но и боль. Каждый кусок оторвавшейся от духа плоти сопровождается душевной болью и мукой, и тем кто по-настоящему пытается идти за Христом, путь этот вряд ли покажется увеселительной прогулкой.


[1]See. “From Raging Wrestle to Godwrestle: Jacob & Esau” by Rabbi Arthur Waskow. http://www.theshalomcenter.org/node/708
Cf. Yairah Amit, Reading Biblical Narratives. Literary Criticism and the Hebrew Bible. (Minneapolis: Fortress Press, 2001), 73.
[2]См. “From Raging Wrestle to Godwrestle: Jacob & Esau” by Rabbi Arthur Waskow. http://www.theshalomcenter.org/node/708