Одна из тех книг, которая действительно достойна того, чтобы остановить на себе взгляд читателя, выделив ее из множества современных религиозных произведений – это бесспорно книга Мартина Бубера «Гог и Магог».
Для меня это была не просто особая книга, которая раскрыла для меня мир, веру и традиции наиболее интригующего своей мистичностью и эксцентричностью течения в иудаизме, она стала для меня особым просветлением от Господа в один из наиболее темных периодов моей жизни. В то время когда надежда на Божье прощение уже казалось умерла, а вера была задавлена религиозным фатализмом, ответ пришел в словах праведного Еврея: «Бывают такие времена, подобные Божьему затмению. Во время затмения Солнца становится так темно, что кажется – Солнца нет вовсе. Это похоже. Что-то становится между нами и Божьим ликом, и тогда кажется, что мир остывает от нехватки божественного света. Истина в том, что именно в такие времена мы должны обратиться к Богу, чтобы спасение, которое нам уготовано, стало в самом деле нашим личным спасением. Мы теряем знанием о Нем; кажется, Его нет вообще, кругом темно и холодно. Нам мнится бессмысленным обращаться к Нему, забывшему о нас, Он – Творец мира, но не Отец нам. Нечто невероятное должно возникнуть в нас, чтобы мы все-таки снова уповали на Него. И тогда является спасение. Отчаяние расширяет стены тюрьмы, в которой заперты наши скрытые возможности. И тогда источник первоначальной глубины открывается в нас».[1]
«Гог и Магог» - это книга о борьбе, происходящей в нашем разуме при осознании святости нашего призвания и столкновением с реальностью нашей человечности. Герои книги, хасидские учителя – праведники, увековечившие свои имена изумительным подвигом веры, но они же –обычные люди, допустившие в своей жизни поступки достойные раскаяния и сожаления.
Сожаление и стыд – неизбежные спутники нашего поражения в борьбе со злом, которые остаются невидимыми для нас во время противостояния ему. Но стоит только упасть, и мы их увидим. Стыд за совершенный грех похож на чувства ребенка, не оправдавшего ожидания своего отца, стыд порождает страх совершить новую ошибку, мы цепенеем – страх парализует нас. И как важно услышать в этот момент слова обращенные Святым Евреем к своему другу Ишайее: «мы не должны бояться. Бог идет к победе через наши поражения».[2] И это то, что делает религиозные воззрения Бубера столь необычными – он не заигрывает с грехом и отнюдь не воспевает падение, но он стремится победить страх перед поражением и стыд пред Богом за совершенную неудачу. Хасиды Бубера не воспевают легкомысленное отношение к греху, как это могло бы кому-то показаться, - стоит только посмотреть на жизнь Праведного Еврея, в котором, по признанию самого Бубера, взято многое от Христа, - но они воют против уныния, порожденного падением и грехом. «Уныние казалось ему опаснее греха», - так Мартин Бубер говорит о Ребе Хозе (Провидце),[3] потому что «печаль заслоняет Бога от его слуги больше, чем грех».[4] «Гог и Магог» - это книга о борьбе живой веры с религией осуждения, печали и уныния.
Особого внимания заслуживает теодицея Мартина Бубера и его объяснение существованию зла в мире созданным Праведным Богом. «Но что же это за Зло, созданное Богом? Это сила делать то, чего Он не хочет. Если бы Он не создал ее, никто не смог бы Ему противодействовать. А Он хочет, чтобы Ему противостояли. Он установил свободу. Он создал силу, которая может действовать, как если бы Всемогущего не было. Тварь обольщается, когда думает, что может грешить, она имеет такую возможность. Вот что имеется в виду, когда говорят о том, что Бог сам ограничил себя, что произошло стяжение бесконечного света. Нас учат, что Он создал внутри Себя пространства для мира. Но важнее всего то, что Он отделил от Себя частицу своего могущества, которую отдал человеку, и что истинная власть Бога сказывается и в способности человека противостоять Ему. И без этой власти, которая есть у каждого человека, не было бы и добра, которое истинно есть добро, когда человек отвергает зло со всей силой, с которой мог бы восстать против Бога, - тогда он снова возвращается к Нему. Мир стоит благодаря этому свойству, благодаря возвращению. Это и есть свет, который во тьме светит. Потому написано: «Соделавший свет и сотворивший тьму». Тьма была создана, а внутри нее соделался свет и изъят был из нее. Как говорил мой учитель Магид из Межерича, будь благословенна его память: «Как масло в оливе – покаяние скрыто в грехе». Тьма для того и существует, чтобы вечно возрастал свет».[5]
Мартин Бубер – один из величайших филантропов нашего времени, но в его любви к людям есть что-то неповторимо особенное. Его любовь – честна, он любит человека таким, какой он есть, принимая его во всей его красоте и во всей его неприглядности, в его величии и в его низости. Все потому что он пытается посмотреть на человека глазами его Создателя. «Человек делает зло, - говорил он, - только когда злой соблазн побуждает его. Но это еще не делает его злым. Никто не хочет творить зло. Или он просто попадает в тенета, сам не зная как, или он принимает зло за добро. Ты должен любить человека, который делает зло, с любовью помочь ему выбраться из водоворота зла, в который его загнало злое побуждение, с любовью должен ты ему объяснить, что высоко, а что низко. Без любви ты не добьешься ничего, он укажет тебе на дверь и будет прав. Если же ты назовешь его злым, будешь ненавидеть и презирать, ты сделаешь его действительно злым, желая ему помочь. Человек становится злым, когда замыкается в своем зле. Никто не зол, пока сам не заключит себя в тюрьму своих злых поступков. Не раньше он становится злым, чем замкнет сам себя в темном мире», - говорит Святой Еврей.[6] И как здесь не вспомнить Христа, послужившего Буберу прототипом образа Святого Еврея, с Его учением о безусловном прощении и принятии грешника, с радикальностью Его требования побеждать зло добром? В понимании Бубера, человек творящий зло, по сути своей такая же жертва, как и тот, на кого его злые деяния обращены. Такой человек – сам нуждается в помощи. «И когда Иисус возлежал в доме, многие мытари и грешники пришли и возлегли с Ним. Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные, 13 пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мт. 9:10-13). Бог Бубера, также как и Бог Христа, не отвергает грешника, но ведет Его к исцелению. Грех – это и в самом деле болезнь, нуждающаяся в исцелении. Бог смотрит на грешника не с презрением, злостью или отвержением, но с состраданием. Он не говорит грешнику с осуждением: как ты мог? Он с настойчивостью любящего и сострадающего врача говорит своему больному: больше не делай. Иди и впредь не греши! – не потому что больше не будет прощения, но потому что Бог не хочет снова видеть твои страдания.
Хасидизм Бубера – это еще и гимн человеческой свободе. Не той свободе, которую часто путают с анархией или беспределом, но свободе истинной, той свободе, которой наделили нас Бог. «Бог, - сказал Еврей, - Бог свободы. Он, у кого есть сила заставить меня, не принуждает меня ни к чему. Он уделил мне часть от своей свободы. Я предаю его, если позволяю кому-то управлять собой».[7] Бог настолько ценит свободу, что наделяя нас ей, тем самым предоставляет нам право на ошибку. Это право отображено в одной из самых волнующих притч Христа – притчи о блудном сыне. Даже зная, исход нашего решения, даже зная, что за «ад» придется пройти человеку совершающему грех, Бог позволяет ему сделать это. Он делает это потому что высоко ценит тот дар индивидуальной свободы, то право на выбор, а также и право на ошибку, которыми Он Сам наделил нас. Поэтому и в притче Христа, отец блудного сына отпускает своего сына, даже не пытаясь отговорить его от принятого решения. Но что еще более ценно – отец с готовностью принимает сына, как только тот решает вернуться. В отличие от старшего сына, который выступает в качестве прообраза человеческих отношений, отношение отца оставляет нас в изумлении – он принимает своего сына безусловно, он не требует его наказывать и даже не выговаривает ему. Отец понимает – сын уже достаточно наказан за свой грех, и притча ясно дает нам это понять, описывая мытарства младшего сына вдали от отца. Вот почему в хасидизме Бубера мы не найдем тех требований к наказанию за грех и условий к исключению кающегося грешника из сообщества верных – этому нет необходимости. Мы, к сожалению, не видим этого в христианстве, но Писание ясно учит нас тому, что грешника необходимо наказывать только в случае, когда он грешит и не собирается отказываться от своих грехов, именно в этих случаях действует церковная дисциплина. Но мы не найдем в Писании требований «казнить» кающегося и осознавшего свою неправоту человека.
Пред лицом человеческих жалоб и неудовлетворенностью жизнью мы вновь видим завораживающее, необычностью своего отношения к человеческим проблемам и нуждам, хасидское учение. «Как правило, человек всегда имеет то, чего недостоин», - так отвечал Святой Еврей своей теще на ее вопрос о том, достоин ли он был иметь такую жену, как ее дочь Фогеле.[8] Человек зачастую недоволен своей жизнью считая, что он достоин большего, но правда жизни, открытая нам в Писании говорит нам о том, что человек недостоин ничего доброго. Все то, что он имеет – результат Божьей благодати к нему, и более того, человек не получает то, что он на самом деле заслужил и в этом мы можем увидеть милосердие Божье. Библия ясно учит нас тому, что даже самые праведные из нас, даже такие люди, как Иов абсолютно не заслуживают то, что они имеют. Даже Иову суждено было открыть для себя: все чем он обладал было результатом милости Бога к нему, а не платой за его заслуги. Поэтому как пишет Питер Крафт: «Когда увидишь расстояние между нами, нынешними, и теми, кем мы должны стать, просто диву даешься, как милости Божьей удается провести нас через него так легко, так безболезненно. Странно не то, что с хорошими людьми происходит столько плохого, а то, что с людьми плохими происходит столько хорошего. Это узнаёт Иов, увидев Бога лицом к Лицу, поэтому говорит, что удовлетворен, доволен. Довольны будем и мы».[9]
«Особенно легким им (традиционным евреям, противникам хасидизма) казалось разоблачить Хозе, который, превыше всего ценя смирение, был необыкновенно гордым человеком. Они не могли понять, что в одном человеке могут уживаться эти два качества, в отличие от гордости и высокомерия, гордости и тщеславия, которые как раз не уживаются вместе. Но различить их и впрямь непросто».[10]
«Мы должны смотреть на самого человека, а не на его отражение в чужих глазах», - говорил Святой Еврей.[11]
Говоря о празднике Шавуот Ребе Хозе сказал следующее: «Мы украшаем все зеленью не в память о том, что было когда-то. Откровение происходит сейчас, оно живет, оно в становлении. Это не то, что случилось в прошлом и о чем нужно вспоминать, оно с нами, оно происходит сейчас. Мы не вспоминаем, а создаем место для Откровения, мы ждем освящения».[12]
Обращаясь к Святому Еврею его ученик реб Буним сказал: «Ты прав, ребе. Бог не волшебник. Это волшебник демонстрирует свою силу, как павлин – свой хвост. Бог скрывает ее».[13]
«…пока человек мнит, что он может получать сам от себя совет, мечтает с помощью рассуждения обрести свободу, до тех пор он будет рабом и скорбь будет в сердце его, а Господь будет скрывать от него лицо свое. Только когда человек усомниться в себе и со всей силой отчаянья обратится к Богу, как написано: «Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас своими; Ты, Господи, Отец наш», - тогда он получит помощь» (Святой Еврей).[14]
«Нельзя слишком сердиться на людей, - сказал Еврей, - за то, что они создают прекрасный и добрый образ и помещают его на место Бога, ведь так трудно жить в Его страшном присутствии. Поэтому, если мы желаем привести людей к Богу, мы не должны просто разрушать их кумиры. В каждом таком наделении Творца каким-то качеством, в каждой Божественной черте, которая выявлена в этом случае, пусть в ущерб целостности, есть свой смысл. С нежностью и осторожностью мы должны помочь человеку осознать то качество, которое для него притягательно. Наша миссия не в том, чтобы увлечь их туда, где живет чистота святости, - нет, даже в лишенном святости мы должны найти то, что приведет к искуплению и целостности».[15]
«… глаза – не главное в человеке. Важнее то, на что они глядят и что видят, а это не зависит от глаз».[16]
«Я понял, что, снедаемая постоянной жаждой познать природу души, моя собственная оказалась в опасности и могла погибнуть, как ваша шляпа. Моя душа была подпорчена стремлением изучать людей, а не просто сочувствовать им и ощущать себя близким им. Я понял, что должен исправить этот недостаток, иначе моя душа погибнет. И не давать этому ощущению возникнуть снова. Я должен быть простым с людьми, а не рассматривать их как объект изучения» (Буним).[17]
«Теперь я смешиваю вещества для лекарств и слежу, чтобы мысли мои оставались чистыми и несмешанными».[18]
«Мы, во всяком случае, не требуем того, что мир называет правами. Все, что нам нужно, это право устраивать свою жизнь, как нам Бог велит. Давно, очень давно Господь рассеял нас по лицу земли, потому что мы не сумели выполнить нашу земную задачу. С тех пор Он очищает нас в огне страдания. Да, вас разделили на части ваши враги. Но вы сохранили право жить вместе. Вы начали понимать, что жизнь народа связана с тайной страдания, а она, в свою очередь, мистически соотносится с приходом Мессии. В глубине страдания возникает поворот к добру, а вместе с ним и стремление к искуплению. Этот поворот – путь к праведности, и он закончится всеобщим искуплением» (слова великого Магида к польскому князю Адаму).[19]
«Одно я знаю точно, - ответил Еврей, - если человек произнесет пусть один только раз, но из всей мочи: «Слушай, Израиль! Господь наш Бог! Господь Один!» - то злой дух навеки теряет надежду приобрести такого человека. Потому что тот знает, что его Творец – единственная сила, знает и то, что все остальное – видимость и самозванство. Как же тогда исхитриться злому духу? Он строит ступени, чтобы человек поднимался по ним. Человек сосредоточивает свой ум на достижении нового уровня, и для него существует уже не только Бог, даже если он и продолжает так думать. Ему становятся важны собственная сила, позволяющая подниматься все выше, и стремление возвышаться. Это важно ему, и он не видит больше в этом ничего обманчивого, иллюзорного. Я это говорю вам, ребе Меир, потому что сам был подвержен этой опасности. Это было как раз тогда, когда я пришел в Люблин. Там я научился понимать обманчивость этих ступеней. Что же должен делать человек, чтобы спастись из этих сетей птицелова? Он идет в дремучий лес и там стоит и кричит, пока от него не отнимутся все ступени и уровни».[20]
«Еврей обратился к ним со словами:- Написано: «Ты облечен славою и величием». Слава и величие, которые присущи Богу, есть не что иное, как его одеяние. Он одевается в них, чтобы приблизиться к твари. Все величие Божие, которое мы можем постигнуть, есть самоумаление Господа ради нас.
Есть два пути, которыми он приближается к этому миру: первый – это Шехина, в жилище ей Он выделил этот мир и позволил ей войти в течение времени и истории и разделить с людьми противоречия и страдания мира. Он послал Шехину в изгнание вместе с народом Израиля. Она не защищена от ран и ударов, она разделяет нашу судьбу, наши несчастья и нашу вину. Когда мы грешим, она чувствует это как свой грех и мучается этим. Она чувствует стыд за нас, как мы сами не можем чувствовать.
Второй путь – это то, что он поставил искупление этого мира в зависимость от того, насколько мы приближаемся к добру. «Возвратитесь, мятежные дети: Я исцелю вашу непокорность». Бог не может без нас завершить свое творение. Он не откроет нам своего царства, пока мы не построим основание для него. Он не наденет царской короны, пока не получит ее из наших рук. Он не воссоединится с Шехиной без нашей помощи. Он позволяет ей ступать по земле запыленными и окровавленными ногами, потому что мы не имеем жалости к ней».[21]
«Бог, - сказал Мендель, - всегда с нами, где бы мы ни были и каковы бы мы ни были. Но рассвет его царства может наступить в нас не раньше, чем мы образуем внутри себя место для него, чтобы Он был среди нас».[22]
«Но мы здесь верим, что у нас есть только одна обязанность, а именно – повернуться всем своим существом к Богу и пытаться установить Его царство на земле путем справедливости, любви и святости» (Святой Еврей).[23]
«Да, я пробуждаю людей, - говорил он Буниму, - но я не могу посадить их на плечи и нести. Времени мало. А их так много! Мне бы надо рассылать повсюду учеников. Но люди не поверят им, как мне. Почему, собственно? Потому что они не знамениты? Какая жалкая вещь эта слава! Как хорошо я понимаю Магида из Межерича, который, прославившись, просил Бога объяснить ему, за какой грех он так наказан».[24]
«Никто не идет за Мессией, к нему приходят» (Буним).[25]
«У меня нет «доктрины». Моя функция – лишь указывать на реальность этого порядка. Тот, кто ожидает от меня готовой концепции, будет разочарован. На самом деле мне кажется, что в этот исторический час жизненно важно не обладание определенной доктриной, но, скорее, живое ощущение вечной реальности и ее глубины, с помощью которой нам дается понимание быстротекущего сиюминутного бытия. В этой пустынной ночи нельзя указать никакого пути. Можно только помочь людям ждать, приготовив свои души в надежде, что забрезжит рассвет и дорога появится там, где никто не ожидал».[26]
Кажется, когда мною впервые была прочитана эта книга, я упустил в ней что-то бесценно важное, наверное, именно то, ради чего эта книга и была написана. Теперь же спустя несколько лет, я смог ясно увидеть, что книга эта говорит о двух путях стяжания искупления и прихода Мессии. Первый путь – путь духовной брани, в которой хасиды Люблина пытаются повлиять на духовные силы таким образом, чтобы усугубить положение людей настолько, чтобы уровень зла послужил мерилом готовности для прихода Мессии. Второй путь – путь Святого Еврея и его школы в Пшиске – путь покаяния и смирение пред Богом и тем самым приготовление для искупления и прихода Мессии.
[1] Там же, 124.
[2] Там же, 112.
[3]Мартин Бубер, Гог и Магог (С.-Петербург: ИНАПРЕСС, 2002), 26.
[4]Там же.
[5]Там же, 58-59.
[6]Там же, 70.
[7]Там же, 73.
[8]Там же, 96.
[9]Питер Крифт. ИОВ. ЖИЗНЬ - ЭТО СТРАДАНИЕ. "Мир Библии", 1997; стр. 12-3, http://messia.ru/rasylka/002/090.htm
[10] Там же, 106.
[11] Там же, 109.
[12] Там же, 115.
[13] Там же, 118.
[14] Там же, 122.
[15] Там же, 125.
[16] Там же, 136.
[17] Там же, 146.
[18] Там же, 146.
[19] Там же, 198-9.
[20] Там же, 212.
[21] Там же, 225-6.
[22] Там же, 227.
[23] Там же, 233.
[24] Там же, 243.
[25] Там же, 279.
[26] Там же, 306.
Комментариев нет:
Отправить комментарий