«Очень важно строить мосты и каналы и понимать, какие нагрузки действуют на эти сооружения, вычислять различные моменты, не говоря уже о том, чтобы подсчитать все звезды и даже вселенные и измерить, как далеко они находятся, предсказать затмения, появление комет и тому подобное. Я очень рад, что существует довольно много людей, имеющих прирожденный талант и тягу ко всему этому, как, например, великие шахматисты, которые вслепую играют одновременно шестнадцать партий и вскоре умирают от эпилепсии. Так им и надо! Впрочем, я надеюсь, что математики хорошо вознаграждены. Я обещаю, что не займу их место, если им вздумается забастовать, и не стану отбивать у них кусок хлеба.
Однажды у меня возникло ощущение, что я вдруг увидел всю глубину математики, а за ней еще более глубокую пропасть. Я увидел, так же, как кто-нибудь видит прохождение Венеры или даже процессию по поводу вступления в должность лорд-мэра, - количество, проходящее сквозь бесконечность и меняющее свой знак от плюса к минусу. Я видел в точности, как это происходило и почему отступничество было неизбежным и как один шаг включал и все остальные. Все было точно, как в политике. Но произошло это после обеда, и я только махнул рукой!
На самом деле, если бы пожилой, уставший от долгого сидения экзаменатор не задал бы именно этот вопрос о косинусах и тангенсах в их квадратном и даже кубическом состоянии, вопрос, который я по чистой случайности выучил меньше чем за неделю до этого, ни одна из последующих глав данной книги никогда не была написана. Возможно, я стал бы священником и читал бы ортодоксальные проповеди в духе дерзского противоречия до старости. Может быть, я стал бы финансистом и заработал бы целое состояние. Не исключено, что я уехал бы в какую-нибудь колонию, или «доминион», как их теперь называют, в надежде угодить им, или по крайней мере умиротворить, и таким образом сделал бы потрясающую карьеру а ля Линдсей Гордон или Сесил Родс. Может быть даже, я бы склонился к профессии юриста, и люди, которые сейчас благополучно хранят жуткие тайны своих преступлений, нашли бы своей конец на виселеце благодаря моей защите. Как бы там ни было, изменилась бы вся моя жизнь, а это, я думаю, в свою очередь, изменило другие жизни, которые в свою очередь… И так далее.
Но здесь мы, похоже, снова возвращаемся к математике, с которой я навсегда покончил в 1894 году. То, что экзаменатор задал именно этот вопрос, - то ли потому, что так было предусмотрено, то ли по собственной прихоти, - определило целую цепь событий моей жизни. С тех пор я не раз еще встречался с экзаменаторами государственных комиссий. Я видел их воочию. Более того, меня даже назначали их председателем. Я ими восхищаюсь. Я отношусь к ним с уважением. Мы все их уважаем. Но никто на свете, и меньше всего они сами, не мог бы предположить, что они способны играть такую решающую и кардинальную роль в человеческих судьбах. И это приводит меня к следующему выводу о свободе воли и предопределении, - обрати внимание, читатель: они идентичны».
Комментариев нет:
Отправить комментарий