Отрывок из книги К. Льюиса "Пока мы лиц не обрели"

Я огляделась вокруг. Солнце уже скрывалось за седловиной. Еще немного, и она отошлет меня. Я встала.

 -- Пора положить этому конец, - сказала я. -Ты должна сделать это, Психея. Я приказываю тебе.

 -- Дорогая Майя, ты не можешь мне более приказывать.

 -- Тогда мне не стоит больше жить! - воскликнула я и отбросила с этими словами мой плащ. Выставив вперед левую руку, я вонзила в нее кинжал так, что проколола ее насквозь. Больнее всего мне было, когда я попыталась извлечь его обратно, но я вытерпела и это.

 -- Оруаль! Ты сошла с ума! - вскричала Психея, вскочив на ноги.

 -- В этой урне лежит лента. Перевяжи мою рану, - сказала я, садясь на мох. Раненую руку я выставила вперед, и кровь стекала с нее на землю.

 Я думала, что Психея начнет кричать или упадет в обморок, но я ошиблась. Она побледнела, но не потеряла присутствия духа. Кровь лилась сильно, и ленту пришлось обмотать вокруг руки не один раз. (Мне повезло – я нанесла удар, не задев ни кости, ни сухожилий. Если бы я знала тогда о строении руки столько, сколько знаю сейчас, я бы не решилась на такое.)

 На перевязку ушло немало времени, и когда мы закончили, солнце уже стояло низко, и в воздухе похолодало.

 Майя, - заговорила первой Психея. - Зачем ты сделала это?

 - Чтобы показать тебе, девочка, что я не расположена шутить. Послушай, Ты довела меня до отчаяния. Выбирай сама - поклянись теперь на этом клинке, влажном от моей крови, что ты сделаешь так, как я велела, иначе я убью сперва тебя, а потом себя.

 - Оруаль, - сказала Психея с царским достоинством, высоко держа голову, -ты могла бы и не говорить, что убьешь меня. Не в этом твоя власть надо мной.

 - Тогда поклянись! Ты знаешь, что мое слово твердо.

 Выражение ее лица стало странным. Мне подумалось, что, должно быть, так смотрит мужчина на возлюбленную, которая изменила. Наконец Психея сказала:

 -- Да, видно, я и вправду не со всякой любовью знакома. По мне, такая, как твоя, ничем не лучше ненависти. Я словно в темную яму заглянула. Ах, Оруаль, ты взяла мою любовь к тебе, глубокую, из самого сердца, не меркнущую от того, что я люблю и другого, - эту любовь ты взяла в заложницы, чтобы обратить ее против меня. Ты превратила ее в орудие пытки - раньше я этого за тобой не знала. В любом случае, между нами произошло что-то непоправимое. Что-то умерло навсегда.

 -- Довольно болтовни, - сказала я. - Мы обе умрем здесь целиком и без остатка, если ты не поклянешься на этой стали.

 -- Я сделаю это, - сказала она с жаром. - Сделаю не потому, что я усомнилась в моем супруге и его любви. Я сделаю это только потому, что я думаю о нем лучше, чем о тебе. Он не так жесток, как ты, я знаю. Он поймет, с какой мукой в сердце я вынуждена была ослушаться его. Он простит меня.

 -- Может, он никогда и не узнает.

 Надо было видеть, с каким презрением она посмотрела на меня. Мне было больно, но в то же время я гордилась - не я ли научила ее этому благородству? Ведь она была все же моим творением. А теперь она смотрела на меня так, словно ниже меня не было твари на земле.

 - Ты думаешь, я скрою от него? Думаешь, не скажу ему? - воскликнула

Психея, всаживая слова, словно гвозди в живую плоть. - С тобой мне больше не о чем говорить. Довольно. С каждым словом я узнаю слишком много нового о тебе. Я любила тебя, почитала, верила тебе, слушалась тебя, пока ты имела на это право. Теперь все кончено - но я не хочу, чтобы мой дом был обагрен твоей кровью. Ты хорошо придумала, чем принудить меня. Где твой кинжал? Я поклянусь.

 Я победила, но сердце мое исходило кровью. Мне мучительно хотелось взять свои слова обратно и попросить у нее прощения. Но вместо этого я протянула ей кинжал (такая клятва считалась у нас в Гломе самой крепкой – ее называли "стальная клятва").

 - И даже теперь, - сказала Психея, я делаю это, зная, на что иду. Я собираюсь предать моего возлюбленного, лучшего из всех. Возможно, не успеет и солнце взойти, как счастье мое разлетится вдребезги. Вот она, цена твоей жизни, и я заплачу ее.

 Она поклялась, и слезы хлынули у меня из глаз. Я хотела заговорить с ней, но она отвернулась.

 - Солнце почти зашло, - сказала она. - Иди на тот берег. Жизнь твоя спасена, уходи.

 Я поняла, что боюсь ее. Я вернулась к реке и кое-как перебралась на мой

берег. И тут ночная тень легла на всю долину.