Кажется закончил первую главу книги "Бог под арестом"

БОГ, КАК ВЕЛИЧАЙШАЯ ТАЙНА.

Иногда, может быть всего на мгновение, нам покажется, что мы Его вычислили, что мы Его просчитали, и теперь все зная о Нем, мы можем попытаться с Ним договориться, можем попробовать контролировать Его. Но Он ускользнет от нас в тот самый миг, когда мы только допустим эту мысль в своем разуме. Он разрушит рамки правил и теорий, которые мы только что вывели для Него, пользуясь при этом Его же Собственным Словом. Бог сбрасывает сети человеческих богословских теорий, вырывается из прочных переплетов богословских справочников, показывает глупость и безрассудство тех, кто едва допустил мысль о том, что своим разумом смог постичь Непостижимого.

Он не играет по нашим правилам, и мы не можем Его изучать, как бы нам этого ни хотелось. В этом смысле познание Бога вообще не может быть предметом человеческих усилий. Бог может быть познан нами настолько, насколько Он Сам открывает нам Себя. Поэтому Бог Сам определяет для нас путь и меру познания Себя. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (Евр.1:1,2). Бог передавал Свое Слово людям не только устами других людей, Его Слово наиболее полно и совершенно прозвучало в жизни воплотившегося Божьего Сына. «Через Своего вочеловечившегося Сына Бог действительно стал доступным для нас – Тем, к Кому можно обратиться. Он стал частью нашего мира, отдав Себя, так сказать в наши руки»[1]. Пойдя на это, как отмечает Йозеф Рацингер, Бог рисковал стать жертвой осквернения:

Имя Бога может быть использовано в наших личных целях, и тогда может быть искажен Сам образ Бога. Чем больше Он отдается в наши руки, тем больше у нас возможностей помрачить Его свет; чем ближе Он к нам, тем явственнее последствия наших злоупотреблений Им, искажающих Его образ до неузнаваемости. Мартин Бубер однажды сказал, что при всех тех позорных надругательствах над именем Бога, которые лежат на нашей совести, нам вообще должно быть стыдно величать Его как бы то ни было. Но молчать о Нем, не называть Его никак означало бы, считает Бубер, и вовсе отвернуться от Него, открывшего нам Свою любовь. Так что нам ничего не остается, говорит Бубер, как с величайшим благоговением извлекать из грязи отдельные фрагменты Его имени, с тем чтобы попытаться очистить их от скверны[2].

Бог не нуждается в моей или чьей-то еще защите, и было бы наглостью и высокомерием попытаться выступить в роли Его адвоката. Однако, «извлекать из грязи отдельные фрагменты Его имени», как об этом сказал Бубер, - необходимо для людей и ради людей. Хотя моя книга и называется «Бог под арестом» я прекрасно отдаю себе отчет, что выбранное название ни в коей мере не отражает  реальность – разве только, что Бог добровольно отдаст Себя в чей-то плен. И все же, это именно то, что люди пытаются сделать с Богом, на протяжении всей истории религии – люди хотят видеть Бога в красивой, величественной и построенной нами для Него темнице. Назовите ее как хотите: Скиния, Храм, Вероучение, Богословие, Предание, Традиция, суть не поменяется – нам нужно все это, чтобы Бог находился у нас под контролем. Конечно же сегодня мы не пытаемся построить для Бога Храм и таким образом «привязать» Его к определенной местности и народу, вместе с евреями из Вавилонского изгнания и не без помощи пророка Иезикииля, мы осознали, что Бог не может быть ограничен какой-то территорией, как не может и принадлежать только какой-то определенной нации. Но пользуясь религиозной казуистикой, выводя религиозные формулы, мы продолжаем уподобляться пророкам Ваала из истории Илии, которые путем определенных манипуляций очень надеются привлечь Бога к сотрудничеству. Причем под сотрудничеством как тогда, так и сейчас, понимается исполнение нашей человеческой воли. Мы, современные христиане, вопреки опыту веками накапливаемому ветхозаветной и новозаветной церковью, продолжаем думать о Боге, как о горе, которую мы можем измерить, изучить, в конце концов, покорить, водрузив на вершине знамя своей церкви или конфессии, а потом, произведя соответствующую "теолого-геологическую" разведку, копать из ее глубин то, что нам больше нравится, или кажется наиболее важным и полезным. Вместо этого мы должны были бы думать о Боге, как об океане. Океан неизмерим, огромен и непокорен, и самое неудобное для людей качество океана - он непредсказуем. Так и Бог, подобно океану, - вне человеческого контроля, Он никогда не поместится в наши справочники по систематическому богословию или в тексты наших вероисповеданий. В конце концов, Он ведь гораздо больше самого языкового понятия "Бог"[3], которым мы сегодня пользуемся, чтобы говорить о Нем. И все же, мы, верующие люди, стремимся в некотором смысле «пленить» Бога, мы пытаемся заключить Его в рамки своих представлений, утверждая, что Он - Таков, Каким мы себе Его представили. Том Райт по этому поводу пишет так:

Бога невозможно определить, опираясь на что-то, кроме Него самого. Невозможно сказать, например: существует некая категория «божественного», примером которой, хотя бы и самым высшим, является Бог. И даже нельзя сказать, что все существующие, включая Бога, обладает некими общими свойствами, такими как «бытие» или «существование», а потому Бог – высшее из всего существующего. Лучше сказать иначе: Он есть тот, кто Он есть. Он сам себе категория, а не часть какой-то широкой категории. Вот почему мы не можем вскарабкаться на гору аргументов из нашего мира и добраться до Бога, как не можем взойти по лестнице нравственного совершенствования до некоей ступени, где мы станем достойными Его присутствия.[4]

Итак, мы часто занимаемся тем, что пытаемся изучать Бога, вместо того, чтобы поражаться Ему[5]. Нам, людям, хочется контролировать, мы хотим подчинить своей власти все, начиная от собственной жизни и заканчивая Господом Богом, как бы вызывающе это ни прозвучало. Именно поэтому вера для нас часто превращается в набор готовых формул и утверждений о том, как это работает или «как работает Бог», если позволите, хотя постойте, именно так очень часто и говорят современные проповедники. Нужно отметить, что сегодня появился целый пласт служителей, этаких христианских гуру, которые знают этот секрет – они знают как «заставить» Бога работать, они знают, где у Него находится «кнопка». Получается так, что Божью благодать можно свести к набору религиозных технологий, и что же тогда остается от провозглашенных Лютером: "Только Писание, только благодать, только вера" (Sola scriptura, sola gratia, sola fide)? Вместо веры – готовые формулы, вместо благодати – религиозные технологии, вместо Писания – гуру от христианства (но очень далекие от Христа), обладающие беспрецедентным правом его (т.е. Писание) истолковывать. В результате этого мы получили самодовольного «верующего», шагающего по жизни с полной уверенностью в том, что Бог находится у него «за пазухой», хотя мы и говорим «в сердце».     

В своей книге «Библия, которую читал Иисус» Филипп Янси отмечает: «Жизнь с Богом – индивидуальная и личная проблема, к которой общие формулы мало применимы» [6]. Как же получается так, что мы догматизируем частный человеческий опыт, пусть и признанный на сегодняшний день тем, что мы называем «церковной традицией». Почему мы не замечаем того, что «сажая Бога под замок» наших человеческих представлений, мы тем самым лишаем себя и других верующих живого переживания Его Истины? Христиане, более чем кто-либо еще, должны были бы видеть, что Истина – это Иисус, т.е. Живая Личность, а не серия логических заключений и выводов, доказанных и проверенных опытным путем. Будучи гордецами, мы вообразили, что можем поймать Истину. Мы уменьшили Ее до размеров собственного восприятия, таким образом, Бог стал для нас видимой, измеримой, содержащей необходимые нам полезные ископаемые, и самое главное, подконтрольной горой[7]. Трагедия христианства заключается в том, что Библия, которая должна была бы нести людям Истину, сегодня используется для того, чтобы связать Истину и посадить Ее под замок. Но как уже было сказано выше, сегодня в плену человеческих амбиций и домыслов находится отнюдь не Бог, но разуверившиеся в своей способности искать Его или лишенные смелости думать о Нем самостоятельно люди. Таким образом, попытавшись связать Бога, в действительности были скованы мы сами! И то, что на самом деле изумляет, пугает и даже парализует – все это было сделано во Имя Его, во Имя Истины!

Нам хочется представлять себе Бога Таким, Каким нам бы хотелось Его видеть. «Человек более склонен верить тому, что он хотел бы видеть».[8] Но возникает вопрос, Каков же Он на самом деле и кто может нам дать на этот вопрос ответ? Моисей, желая узнать ответ на тот же самый вопрос, спрашивает Бога о том, какое Его имя? На что Бог отвечает: «Я есмь Сущий» (Исх. 3:14). Тем самым Моисею дается понять, что в человеческом языке нет соответствующих языковых понятий, чтобы дать определение Богу, т.е. дать Ему имя. Шейн Клейборн иронично, но весьма правдимо подмечает: «Непросто обхватить двумя руками Бога, который явлен во всем Его творении и который на вопрос о Его имени ответил: «Я ЕСМЬ»»[9]. Бог говорит о Себе: «Я есть Кто я есть» и тем самым Им подводится черта под всяким человеческой инициативой познать Его. «Прямое познание этого Бога? Нет! Содействие при Его решении? Нет! Возможность схватить, связать, обязать Его, вступить с Ним во взаимообязывающие отношения? Нет! Никакого «федерального богословия»! Он – Бог, Он Сам, Он один»[10].

Одна из характеристик, используемых в Писании для описания Бога – это еврейское слово «кадош», которое обычно понимается нами в его нравственном смысле «святой» т.е. отделенный от зла или греха. Однако у этого слова есть и другое значение, и его правильный перевод в таком контексте будет «поднятый над, непостижимый, недостижимый». Другими словами «Тебя нельзя постичь, Тебя нельзя понять» Суть Твоя и Имя Твое тоже недосягаемы. В ближневосточной культуре знание Имени можно было отождествить с постижением. Называние любого объекта  по имени, означало его постижение. Однако, как уже отмечалось выше, Бога нельзя постичь. Богу нельзя дать имя, потому что Его нельзя постичь, в том смысле, как постигается окружающий нас мир. Когда Адам давал имена Божьему творению, перед ним стояла непростая задача – ему нужно было понять суть сотворенного Богом мира. Но ему было не дано дать Имя Богу, фактически до появления Моисея никто из ветхозаветных  героев, даже и не пытается выполнить подобную задачу, более того, ни у кого не возник даже вопрос об Имени Бога. Шейн Клейборн пишет: «В лихорадочной попытке обхватить таинственного Бога (чье имя нам страшно произнести) двумя руками мы пытаемся облечь Его тайну в образы – и потому создаем золотых тельцов, имперских орлов или золотые кресты (либо золотые браслеты с надписью «Что сделал бы Иисус?»), которые можно потрогать, носить при себе и покупать по всему миру. И нам нравится, что есть храмы, где мы можем с гарантией найти Бога»[11]. Есть служители, которые готовы для нас (не за бесплатно конечно) свести Бога с небес[12], и сделать для нас парочку-другую чудес. Современной церкви нравится совершать чудеса за счет Бога, при этом она часто забывает, что самое большое чудо подаренное Богом через Христа – это чудо любви и служения.

Бог – это величайшая Тайна. Однако это плохо вписывается в идеологию современного евангельского христианства, где на первом месте стоит НАШЕ понимание Бога, ведь сегодня многие христиане не только не видят в Боге тайну, более того, мы упростили Его настолько, что сделали Его своим деловым партнером[13]. Православной церкви свойственно богословие отрицания, в котором Бог может быть узнан в наиболее интимной части нашей сущности, узнан как Великая Тайна. Таким образом, Он – Наиболее известный и все же Он Тот, о Ком мы ничего не знаем и не способны узнать, если только Он Сам не откроет нам. Подобная точка зрения на мой взгляд наиболее полно отражает суть христианского богословия. На этот счет высказывалось множество христианских авторов и мыслителей. Однако, у меня возникает вопрос, как же получается так, что мы снова приходим к горделивым заявлениям об исключительности и полноте нашего богопознания, и самое интересное, что движет людьми в их претензиях на знания Бога, помимо их высокомерия?

Мне кажется, что все дело в том, что религия из формы благоговения перед Творцом может очень легко превращаться в средство порабощения человека человеком. О том, как это достигается технически, мы будем говорить в последующих главах, а пока лишь назовем главные элементы религиозного порабощения –  Религиозный язык, Узурпация Откровения, Владение Храмом.

---

[1]Йозеф Ратцингер Папа Бенедикт XVI, Иисус из Назарета / Пер. с нем. М. Корневой. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2009. – С. 153.

[2] Йозеф Ратцингер Папа Бенедикт XVI, Иисус из Назарета / Пер. с нем. М. Корневой. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2009. – С. 153-4.

[3]Н.Т. Райт написал по этому поводу следующие: «Нам следует усвоить следующее: поскольку Бог (если Он есть) – не объект в рамках нашего интеллектуального мира, мы можем пробираться к центру лабиринта, если у нас есть такое желание, но своими силами мы никогда не попадем в сам этот центр» (Том Райт, Настоящее христианство: Простые истины, которые изменят вашу жизнь; пер. с англ. М. Завалова. – М.: Эксмо, 2010. – С. 89.).

[4]Том Райт, Настоящее христианство: Простые истины, которые изменят вашу жизнь; пер. с англ. М. Завалова. – М.: Эксмо, 2010. – С. 102.

[5]Ср. Виктор Гюго, Отверженные. Издательство «Правда», 1988. – С. 68

[6]Филип Янси, Библия, которую читал Иисус; пер. с англ. Л. Сумм. – М.: Триада, 2010. – С. 40.

[7]Наверное, именно по этой причине Истина всегда лучше понималась поэтами, а не ученными и богословами. Некоторые поэтические отрывки Библии звучат некорректно с точки зрения современного богословия, также как и некоторые слова Иова о Боге заставляли затыкать уши его благочестивых друзей, и тем не менее, Бог признал, что отказавшийся от своих религиозных догматов, принципов, правил и формул, но переживающий Его присутствие Иов оказался более прав, чем его ученные друзья.

[8] Francis Bacon, Novum Organum, in The Works of Francis Bacon, eds. J. Spredding, R.L. Ellis, and D.D. Health (London: Longman & Co., 1968), vol. 4, Part 1, secs. 41ff, cited in W.T. Jones, History of Western Philosophy, 2.78-79.). Процитировано Ванхузер, 2007: 46.

[9]Шейн Клейборн. Путь: как жить по-христиански сегодня, реально изменяя жизнь к лучшему; [пер. с англ. М. Завалова]. – Москва: «Эксмо», 2010. – С. 297.

[10]Карл Барт, Послание к Римлянам / Пер. с нем. (Серия «Современное богословие»). – М.: ББИ, 2005. – С. 407.

[11]Шейн Клейборн. Путь: как жить по-христиански сегодня, реально изменяя жизнь к лучшему; [пер. с англ. М. Завалова]. – Москва: «Эксмо», 2010. – С. 298.

[12]«А праведность от веры так говорит: не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо? то есть Христа свести. Или кто сойдет в бездну? то есть Христа из мертвых возвести. Но что говорит Писание? Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем». (Рим.10:6-8). Павел бы очень  удивился, каким фокусам сегодня научились некоторые Христовы «последователи».

[13]Ср. Йозеф Ратцингер Папа Бенедикт XVI, Иисус из Назарета / Пер. с нем. М. Корневой. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2009. – 88 С.