Solomon Burke - None Of Us Are Free

Выбор между истиной и ложью

Если мы вспомним о первой нравственной дилемме, с которой столкнулось человечество в лице Адама и Евы, мы сможем увидеть одно ключевое различие от всех последующих решений, принимаемых людьми. Первый нравственный выбор, который человек должен был сделать, был выбором не между добром и злом, как это происходит в нашем с вами случае, но между истиной и ложью. Адам и Ева не выбирали между добром и злом, в их совершенном мире этих понятий еще просто не существовало. Дьявол как раз таки обещает им знакомство с этими понятиями: «но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт.3:5). Итак, первый человек не знал, что такое «добро» и что такое «зло», его мир был совершен, как и он сам. Но как только он сделал этот выбор – выбор между ложью и истинной, в котором он отдал предпочтение лжи –  ему приходится делать выбор между добром и злом, до самой своей смерти. Однако настоящая проблема заключается в том, что момента падения первого человека, т.е. из-за того первого выбора, который он сделал, с того момента и доныне всякое «добро» (нравственность) содержит немного «зла» (безнравственности), а всякое «зло» (безнравственность) содержит в себе частицу «добра» (нравственности). Именно поэтому каждое человеческое существо сталкивается со столь сложной проблемой различения между добром и злом. К примеру, рассмотрим вопрос совершения кражи, кража – это безнравственный поступок, когда имущество одного человека присваивается другим человеком, но добавим к слову «кража» небольшое уточнение, мотив, говорящий нам о причине ее совершения, скажем что это была кража из-за голода, или кража ради спасения чьей-то жизни… Кража не перестала быть кражей – это моральное зло, но, теперь у нас появилось «но», говорящее нам о том, что кража уж и не была настолько безнравственна, поскольку сам мотив ее совершения не может рассматриваться нами, как безнравственный.

Когда я смогу постичь мудрость?

Рассказывают об одном раввине, когда к нему пришел один из его учеников со словами, учитель, когда я смогу постичь мудрость. Рядом с раввином в этот момент стоял таз с водой, он схватил своего ученика за волосы и окунул с головой в этот таз с водой, вначале ученик вел себя смирно, но когда у него стал заканчиваться воздух, он начал дергаться и вырываться, но учитель продолжал его держать там, когда же он понял, что ученик находится на последнем издыхании, он отпустил его. Оказавшись на свободе ученик стал с жадностью заглатывать воздух. Дождавшись, когда ученик отдышится, раввин спросил его: когда ты был там под водой, чего ты хотел больше всего? На что ученик ответил: дышать. Учитель сказал ему: Вот, когда ты захочешь мудрости так, как ты хотел дышать, тогда ты обретешь ее.

Отрывок из книги К. Льюиса "Пока мы лиц не обрели"

Я огляделась вокруг. Солнце уже скрывалось за седловиной. Еще немного, и она отошлет меня. Я встала.

 -- Пора положить этому конец, - сказала я. -Ты должна сделать это, Психея. Я приказываю тебе.

 -- Дорогая Майя, ты не можешь мне более приказывать.

 -- Тогда мне не стоит больше жить! - воскликнула я и отбросила с этими словами мой плащ. Выставив вперед левую руку, я вонзила в нее кинжал так, что проколола ее насквозь. Больнее всего мне было, когда я попыталась извлечь его обратно, но я вытерпела и это.

 -- Оруаль! Ты сошла с ума! - вскричала Психея, вскочив на ноги.

 -- В этой урне лежит лента. Перевяжи мою рану, - сказала я, садясь на мох. Раненую руку я выставила вперед, и кровь стекала с нее на землю.

 Я думала, что Психея начнет кричать или упадет в обморок, но я ошиблась. Она побледнела, но не потеряла присутствия духа. Кровь лилась сильно, и ленту пришлось обмотать вокруг руки не один раз. (Мне повезло – я нанесла удар, не задев ни кости, ни сухожилий. Если бы я знала тогда о строении руки столько, сколько знаю сейчас, я бы не решилась на такое.)

 На перевязку ушло немало времени, и когда мы закончили, солнце уже стояло низко, и в воздухе похолодало.

 Майя, - заговорила первой Психея. - Зачем ты сделала это?

 - Чтобы показать тебе, девочка, что я не расположена шутить. Послушай, Ты довела меня до отчаяния. Выбирай сама - поклянись теперь на этом клинке, влажном от моей крови, что ты сделаешь так, как я велела, иначе я убью сперва тебя, а потом себя.

 - Оруаль, - сказала Психея с царским достоинством, высоко держа голову, -ты могла бы и не говорить, что убьешь меня. Не в этом твоя власть надо мной.

 - Тогда поклянись! Ты знаешь, что мое слово твердо.

 Выражение ее лица стало странным. Мне подумалось, что, должно быть, так смотрит мужчина на возлюбленную, которая изменила. Наконец Психея сказала:

 -- Да, видно, я и вправду не со всякой любовью знакома. По мне, такая, как твоя, ничем не лучше ненависти. Я словно в темную яму заглянула. Ах, Оруаль, ты взяла мою любовь к тебе, глубокую, из самого сердца, не меркнущую от того, что я люблю и другого, - эту любовь ты взяла в заложницы, чтобы обратить ее против меня. Ты превратила ее в орудие пытки - раньше я этого за тобой не знала. В любом случае, между нами произошло что-то непоправимое. Что-то умерло навсегда.

 -- Довольно болтовни, - сказала я. - Мы обе умрем здесь целиком и без остатка, если ты не поклянешься на этой стали.

 -- Я сделаю это, - сказала она с жаром. - Сделаю не потому, что я усомнилась в моем супруге и его любви. Я сделаю это только потому, что я думаю о нем лучше, чем о тебе. Он не так жесток, как ты, я знаю. Он поймет, с какой мукой в сердце я вынуждена была ослушаться его. Он простит меня.

 -- Может, он никогда и не узнает.

 Надо было видеть, с каким презрением она посмотрела на меня. Мне было больно, но в то же время я гордилась - не я ли научила ее этому благородству? Ведь она была все же моим творением. А теперь она смотрела на меня так, словно ниже меня не было твари на земле.

 - Ты думаешь, я скрою от него? Думаешь, не скажу ему? - воскликнула

Психея, всаживая слова, словно гвозди в живую плоть. - С тобой мне больше не о чем говорить. Довольно. С каждым словом я узнаю слишком много нового о тебе. Я любила тебя, почитала, верила тебе, слушалась тебя, пока ты имела на это право. Теперь все кончено - но я не хочу, чтобы мой дом был обагрен твоей кровью. Ты хорошо придумала, чем принудить меня. Где твой кинжал? Я поклянусь.

 Я победила, но сердце мое исходило кровью. Мне мучительно хотелось взять свои слова обратно и попросить у нее прощения. Но вместо этого я протянула ей кинжал (такая клятва считалась у нас в Гломе самой крепкой – ее называли "стальная клятва").

 - И даже теперь, - сказала Психея, я делаю это, зная, на что иду. Я собираюсь предать моего возлюбленного, лучшего из всех. Возможно, не успеет и солнце взойти, как счастье мое разлетится вдребезги. Вот она, цена твоей жизни, и я заплачу ее.

 Она поклялась, и слезы хлынули у меня из глаз. Я хотела заговорить с ней, но она отвернулась.

 - Солнце почти зашло, - сказала она. - Иди на тот берег. Жизнь твоя спасена, уходи.

 Я поняла, что боюсь ее. Я вернулась к реке и кое-как перебралась на мой

берег. И тут ночная тень легла на всю долину.

Клайв С. Льюис "Пока мы лиц не обрели"

Если бы меня спросили, о чем эта книга, - я бы сказал, что книга эта о том обвинении, что мы пишем на протяжении всей нашей жизни, готовясь однажды прочитать его Самому Богу, а когда настает долгожданный момент, - осознаем, что мы все это время собирали доказательства своей собственной вины. Если бы меня спросили, что эта книга сделала для меня, - я бы сказал, что она подвела меня к зеркалу, в котором я смог увидеть свое настоящее «я» и то, что я увидел – мне не понравилось. И все же, несмотря на всю беспощадность пережитого откровения, книга эта вселила в меня надежду: Бог – «несправедливый» Бог, потому что в противном случае – ни у меня, ни у кого-то другого в этом мире, не было бы надежды на спасение.

КАКИМ БУДЕТ ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛЮБВИ? (автор неизвестен)

КАКИМ БУДЕТ ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛЮБВИ?

УМ без любви делает человека ХИТРЫМ

ВЕРА без любви делает человека ФАНАТИКОМ

БОГАТСТВО без любви делает человека ЖАДНЫМ

ВОСПИТАНИЕ без любви делает человека ДВУЛИКИМ

ПРАВДА без любви делает человека КРИТИКАНОМ

ВЛАСТЬ без любви делает человека НАСИЛЬНИКОМ

СПРАВЕДЛИВОСТЬ без любви делает человека ЖЕСТОКИМ

ЧЕСТЬ без любви делает человека ВЫСОКОМЕРНЫМ

ПРИВЕТЛИВОСТЬ без любви делает человека ЛИЦЕМЕРНЫМ

ОБЯЗАННОСТЬ без любви делает человека РАЗДРАЖИТЕЛЬНЫМ

КОМПЕТЕНТНОСТЬ без любви делает человека НЕУСТУПЧИВЫМ

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ без любви делает человека БЕСЦЕРЕМОННЫМ

Веселі, брате, часи настали

Роберт Пински "Жизнь Давида"

Хочу предложить вашему вниманию небольшую выдержку из книги Роберта Пински "Жизнь Давида", жаль она мне не попалась в руки раньше, когда я писал свою книгу "Давид: противоречия человеческого сердца".

«Он хитер, как Одиссей, порывист и бесшабашен, как Алый Первоцвет. Подобно Гамлету, он притворяется сумасшедшим. Как Жанна Д´Арк, он, горячий и непорочный, пришел ниоткуда, чтобы разгневать косных старцев. Как Афинский негодяй Алкивиад, он на время переходит на сторону противника. Как Робин Гуд, он собирает в пустыне банду бродяг и разбойников. Как Лира, его свергает и предает собственное дитя. Как Тристан или Сирано, он владеет лирой не хуже, чем мечом: он поэт и воин, но как поэт он превосходит всех героев, а как воин он – недостижимая вершина для всех поэтов.

«Он должен был существовать на самом деле, и большинство из того, что о нем рассказывают, должны быть правдой», - написал английский аристократ Дафф Купер, потому что ни один народ не смог бы специально выдумать столь порочного национального героя. Давид – избранный грешник: на протяжении своей жизни он побывал и славным парнем, и седеющим развратником. Его разврат усугубляется (или в зависимости от точки зрения кажется простительным или даже мистическим) наличием у Давида почти дюжины жен и наложниц, на что указывает пророк Нафан (Натан). Впрочем прелюбодей Ланселот благодаря своим порокам кажется куда более доблестным рыцарем, нежели избранный Богом Галахад.

Мы любим наших героев вне всякой логики, интуитивно – не рассудком, а почти первобытным чутьем; в этой любви мы пренебрегаем мнением священников и законников, хотя уважение к ним еще живо; нас привлекает такой герой, на которого мы похожи в своей частной жизни».

Хотел бы с вами дружить, но нет у меня на нашу дружбу денег

В последнее время замечаешь странную вещь: мы все чаще слушаем тех, кто вместе со словом может предложить нам еще что-нибудь. И в принципе уже даже неважно чего – главное чтобы дали. В девяностые, когда доллар в наших «дремучишх» краях был еще тем всемогущим долларом, когда друзьям с запада было по карману приехать сюда и сравнительно за небольшие деньги снять для евангелизации стадион, построить большую церковь или институт, они были у нас желанными гостями, которым мы с готовностью смотрели в рот, кому воздавали почести в наших собраниях, и послушать которых собирали большие конференции. Но время менялось, менялась экономика наших отстающих некогда стран, менялись наши запросы и соответственно менялись возможности друзей. За пятьдесят баксов здесь уже не сделаешь прежних чудес. Поэтому сегодня с удивлением смотришь на то, куда же они делись наши старые друзья? Куда пропал миссионер и вдохновитель белорусского пятидесятничества ранее уважаемый пастор Ким Гван Шин, куда делись миссионеры из Ассамблеи Божьей? Наверное, наша дружба им больше не по карману. Правда сегодня еще пока есть бразильская «Маранафа», все еще верно вывозящая нашу «элиту» в экзотическую Бразилию, перенимать их бесценный и столь нужный белорусскому христианству опыт. Но надолго ли эта дружба? И с кем будем дружить дальше? Корейская модель, американская модель, бразильская модель, кому продадимся, ой простите не сбодрствовал, с кем будем дружить дальше…
НО НЕУЖЕЛИ В ЦЕНТРЕ ВСЕГО ВСЕ-ТАКИ ДЕНЬГИ?! НЕУЖЕЛИ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ТЕБЯ УСЛЫШАЛИ, НЕТ НЕ УСЛЫШАЛИ, А СКОРЕЕ, ЧТОБЫ ХОТЯ БЫ ПРОСТО СЛУШАЛИ, ПОТОМУ ЧТО НЕ СЛЫШАТ ДАЖЕ ТЕХ, КТО ПЛАТИТ, - НУЖНО СПЕРВА ПЛАТИТЬ?!! Заплатить не важно чем: бесплатной конференцией, бесплатными бутербродами, бесплатными подарками (иногда такой фигней, которая и не нужна тебе, но - подарок - приятно), бесплатными поездками заграницу и т.д. Я в шоке, и вот думаю, что сегодня у Христа не хватило бы денег. Но и в Его время было все точно так же - Он кормил людей из сострадания, а в конечном итоге они ходили за Ним только ради того чтобы что-нибудь получить. Но это было 2000 лет назад, и кажется, что с того времени Церковь должна была бы повзрослеть.

О Непостижимом...

Анонимный комментирует...
Вот ведь нонсенс получается. Мы (христиане) считаем самой главной задачей своей жизни "наделать" как можно больше других таких же как мы христиан. А САМОЙ СУТИ своей веры не понимаем. Не можем ответить на один -единственный простой вопрос - КАКОЙ ОН, Бог в которого мы верим? За простым на него ответом "смотри на Иисуса" следует, как правило очень много оговорок, в которых мы запутываемся, и даже люди с высоким теологическим образованием заходят от них в тупик. И вопрос остается зиять огромной черной дырой в сознании людей, лицом столкнувшихся с горем, отчаяньем и молчанием их Бога в самый "неподходящий" момент.

Вчера, когда прочитал этот пост, пересмотрел некоторые стихи из книги Иова и другие схожие места из Писания. Приведу их здесь:

«Вседержитель! мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он [никого] не угнетает» (Иов.37:23).
«Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?» (Иов.11:7)
«Все соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца» (Еккл.3:11).
«Разве ты не знаешь? разве ты не слышал, что вечный Господь Бог, сотворивший концы земли, не утомляется и не изнемогает? разум Его неисследим» (Ис.40:28).
«Вот, это части путей Его; и как мало мы слышали о Нем! А гром могущества Его кто может уразуметь?» (Иов.26:14).
«Велик Господь и достохвален, и величие Его неисследимо» (Пс.144:3).
«Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис.55:9).
«О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь» (Рим.11:33-36).

Иногда, может быть всего на мгновение, нам покажется, что мы Его вычислили, что мы Его просчитали, и теперь все «зная» о Нем, мы можем попытаться с Ним договориться, можем попробовать контролировать Его. Но Он ускользнет от нас в тот самый миг, как только мы допустим эту мысль в своем разуме. Он разрушит рамки правил и теорий, которые мы только что вывели для Него, пользуясь при этом Его же Собственным Словом. Бог сбрасывает силки человеческих богословских теорий, вырывается из прочных переплетов богословских справочников, показывает глупость и безрассудство тех, кто только допустит мысль о том, что своим разумом смог постичь Непостижимого.

Иов и его жена

Поскольку предыдущий пост вызвал ряд вопросов относительно слов жены Иова, я решил опубликовать главу из своей книги "ИОВ: Навстречу с истинным Богом или возвращаясь к утраченной человечности". К сожалению ни еврейский, ни греческий текст использованные в печатном издании в блоге не отобразились.

«Похули Бога и умри», - эти слова произносит один из наиболее интересных персонажей этой истории – жена Иова. И эта фраза послужила причиной для возникновения самых разных истолкований характера и слов этой женщины. Как только не называли ее и какими эпитетами не награждали! Дюмулен называет ее «сообщницей сатаны и противницей мужа». Еще один автор утверждает, что жена Иова – «достойный» потомок Евы и продолжатель ее дела: потворствовать сатане в деле искушения мужчины. Антанас Мацейна утверждает, что вера этой женщины была крепка до тех пор, пока она чувствовала покровительство Бога. «Она почитала и благодарила Господа до тех пор, пока она была владетельницей огромных стад и счастливой матерью многочисленного семейства. Но как только рука Господа коснулась всего, что ей принадлежало, когда даже дыхание мужа ей опротивело (19:17), тогда она и посоветовала Иову похулить Бога и умереть, ибо за хулой на Бога следует смерть». С другой стороны, есть и менее резкие высказывания, например, Джейн Пенн-Луис считает, что слова: «Ты все еще тверд в непорочности твоей! Похули Бога и умри», - может сказать только «любящая и верная жена своему страдающему мужу». Этот вывод подкрепляется рассуждениями о том, что она безропотно молчала, когда рушилась их жизнь и гибли их дети, но при виде неимоверных страданий своего мужа, все, что она может сделать, - это пожелать ему смерти. Дэвид Маккена, со своей стороны, добавляет к этому, что жена Иова, как сказал ее муж, - глупая, но мы вряд ли можем сказать о том, что она злая: она советует Иову проклясть Бога (потому что любит Иова и не может вынести его страданий), в результате чего он может рассчитывать на неминуемую, но все же милостивую смерть. Однако с этой версией вряд ли согласился бы Боб Сордж, в его интерпретации жена Иова не обладает тем же «духовным резервом, который был у Иова во время кризиса». Это просто удивительно: как человек, признанный бесспорным духовным авторитетом в обществе, не имел абсолютно никого влияния в своем доме? Ну ладно, дети не поддерживали своего отца – это происходит сплошь и рядом (правда, по весьма непонятным причинам, особенно если учесть, что родители стремятся дать своим детям все). Но как получилось так, что рядом с таким «праведным, богобоязненным, непорочным, удаляющимся от зла» мужем долгие годы совместной жизни находилась жена, которая «не взращивала духовную глубину сердца, как ее муж, и когда разразилась буря, ее основание обрушилось»? Это и в самом деле остается загадкой. Далее Боб Сордж обвиняет жену Иова в совершенно фантастических несправедливых вещах: во-первых, «она дает своему мужу глупый совет», во-вторых, она делает это потому, что «почувствовала стыд» за свое неправильное отношение к кризису, переживаемому их семьей, в-третьих, «она подстрекала его (Иова) ко греху», потому что «сердилась за то, что Иов не высказался так, как она». Поэтому Сордж приходит к выводу: «Она уже прокляла Бога в своем сердце. Она прокляла Бога за горе, боль, и теперь, как Ева, пыталась совратить своего мужа на тот же путь. Она была сердита на Бога и хотела, чтобы ее муж присоединился к ней». Далее версия Боба Сорджа становится все интересней и интересней – он предает жену Иова смерти духовной, с наступлением последующего физического бесплодия. Поэтому не она, но другая женщина, по мнению автора книги «Боль, недоумение и возвышение», рожает Иову следующих десять детей. Спрашивается, на чем основывается столь бурная фантазия и столь странная интерпретация? В принципе – ни на чем. Это просто нужно автору, чтобы исключить жену Иова из его будущего духовного наследия, поскольку она не так правильно реагировала на кризис, как ее муж. Кроме того, у многих «верующих» людей возникают серьезные сомнения относительно того, как могла женщина в преклонном возрасте родить Иову еще десятерых детей. «Приглашение к величию было ей дано, но у нее был недостаток духовной глубины, чтобы понять события, которые происходили в жизни ее мужа, поэтому она закончила тем, что сдалась и прокляла Бога».
Однако наиболее интересная часть исследования характера жены Иова и ее слов открывается при обращении к масоретскому тексту и тексту Септуагинты.
Еврейский текст предлагает совершенно иное прочтение слов жены Иова:
(к сожалению еврейский текст не отобразился)
Концовка этого стиха звучит как «Благослови Бога и умри». Использование в еврейском варианте глагола %rEïB' (барек), который переводится на русский язык как «благословлять» или «преклоняться», полностью меняет значение этого стиха. Но еще более интересен греческий перевод этого отрывка в Септуагинте, или, как еще его называют, переводе семидесяти мудрецов. В юбилейном издании Библии, посвященном тысячелетию Крещения Руси, этот отрывок переведен следующим образом:
По многом времени сказала ему жена его: доколе ты будешь терпеть? Вот, подожду еще немного в надежде спасения моего. Ибо погибли с земли память твоя, сыновья и дочери, болезни чрева моего и труды, которыми напрасно трудилась. Сам ты сидишь в смраде червей, проводя ночь без покрова, а я скитаюсь и служу, перехожу с места на место, из дома в дом, ожидая, когда зайдет солнце, чтобы успокоиться от трудов моих и болезней, которые ныне удручают меня. Но скажи некое слово к Богу и умри.
Библия: Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Юбилейное издание, посвященное тысячелетию Крещения Руси (Москва: Издание Московской Патриархии, 1988), 513.

Итак, история Иова приобретает совершенно неожиданный оборот в самом начале нашего исследования. Похоже, что жена Иова отнюдь не побуждает Иова к тому, чтобы проклясть Бога, но она, скорее, призывает его обратиться к Всевышнему за разъяснениями (что абсолютно соответствует занимаемой нами позиции). Но возникает вопрос: как же могло получиться так, что русский вариант текста, как и большинство других переводов, вкладывает в уста жены Иова побуждение проклясть Бога?
Автор «Парадоксов истории израильтян» объясняет этот текстуальный конфликт следующим образом:
Бога нельзя хулить. Даже простое упоминание рядом друг с другом таких вещей, как Бог и хула, уже коробит благочестивого книжника. Когда речь идет о том, что кто-то хулит Бога, писцы еврейской Библии заменяли глагол "хулить" на "благословлять" (Иов. 1:5,11; 2:5,9; 1-3 Цар. 21:10,13). Возможно, эта замена в еврейском тексте не затронула предполагаемый оригинал Септуагинты, поскольку ее переводчикам пришлось решать эту проблему независимо. Они избрали несколько менее радикальное средство – замену глагола "хулить" не на антоним, а на родовое понятие. В книге Иова 2:9 жена (в реконструируемом библеистами тексте) советует Иову: "Похули Бога и умри!" В масоретском тексте этот пассаж звучит так: "Благослови Бога и умри!" В греческой Библии: "Скажи некое слово к Господу и умри!"
Парадоксы истории израильтян (546-545) http://www.vav.ru/kumran/book.php?fn=sub&idbook=4&idpart=3&idchapter=13&idsub=57

Аргумент о том, что благочестивые книжники заменяли глагол «хулить» на глагол «благословлять», безусловно, интересен и заслуживает всяческого внимания, только он не объясняет нам, почему подобные замены были сделаны столь выборочно? Почему они не произвели замены в других местах Ветхого Завета, где также идет речь о хулении Имени Господня? Кроме этого, есть еще один интересный факт. Ранее в книге Иова уже употреблено слово с тем же самым корнем: «И сказал: наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (Иов 1:21). В данном случае в еврейском тексте используется однокоренное слово %r")bom, и что еще более интересно, так это то, что слово с подобным корнем встречается в Ветхом Завете 237 раз, и только два раза оно было переведено в смысле хуления, и оба раза в книге Иова (Иов 1:5; 2:9), во всех остальных случаях слово употребляется в смысле благословения.
Как мне кажется, предпочтение было отдано слову «прокляни» вследствие реакции самого Иова на слова его жены: «Ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» Иов обвинил свою жену в безумии, но что же безумного в том, что она советует ему обратиться к Богу, или же (следуя масоретскому тексту) благословить Бога? На самом деле, в понимании Иова именно это и было неразумным в предложении жены: как может человек обратиться к Богу с вопросом о том, почему его постигло зло? Обращаться к Богу с вопросом «почему?» было бы некорректно с точки зрения богословия Иова – Кто есть Бог и кто есть человек, чтобы задавать Богу вопросы, ставящие под сомнение целесообразность Его действий? Более того, неужели человек может рассчитывать на непосредственный доступ в присутствие Бога? Нет, это невозможно, это слишком смелая мысль, это просто безумие! Нам нужно помнить о том, в какое время жил Иов и какой традицией было сформировано его представление о Боге и взаимоотношениях с Ним. Люди того времени воспринимали Бога, как вассалы воспринимают своего сюзерена, как рабы воспринимают своего хозяина. Позже, когда Иов все же пытается найти Бога и обратиться к Нему: «Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей» (Иов.7:11), его друзья обвиняют его, в том, что он оставил страх и за малость считал речь к Богу (Ср. Иов.15:4). Однако приходит тот момент, когда Иов уже больше не может молчать и сохранять былое «благочестие», - ему нужен ответ, ему нечего более терять, а потому он желает получить его любой ценой. Как мне кажется, именно на этой стадии, когда уже нечего терять, и происходит самое полное обращение. В жизни нас окружает столько всего, что мешает нам полностью посвятить себя Богу, но в тот момент, когда мы теряем все, нас больше ничего от Него не отделяет.
Вопрос о том, почему дьявол, уничтожив все имение Иова, убив его детей, поразив его плоть, так и не прикоснулся к жене Иова, и в самом деле весьма интересен. Ведь не было никаких запретов Бога не прикасаться к ней, и в то же самое время, разве можно больнее ранить человека, нежели чем поразив его вторую половину? Неужели можно вообразить большие страдания для мужа, чем видеть страдания или смерть самого близкого ему человека? Но этого не происходит, и что еще более удивительно – от этого человека вместо поддержки в час тяжелейших испытаний Иов слышит «слова предательства». Ведь она искушает его обратиться к Богу, но разве это возможно? Не будет ли это означать отказ и уход от своей веры?
Будучи более эмоциональными и менее сдержанными, чем мужчины – женщины склонны реагировать на кризис более импульсивно и менее обдуманно. Они движимы чувствами, а не рассудком, поэтому, в отличие от Иова, все еще способного рассуждать «здраво» и «пристойно», его жена просто «взорвалась» в момент кризиса, переживаемого ими. И добила ее не боль потери детей, не болезнь мужа, а как мы уже говорили, его реакция на эту проблему. Иов продолжал оставаться благопристойным, как будто все, что происходит, его не касается. Он говорит: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» «И это хороший ответ, не так ли? Но на самом деле это тот вид лицемерия, с которым мы обычно сталкиваемся в Церкви».
Когда я впервые услышал, как кто-то посягает на ореол праведности Иова, помню, что едва сдержал возглас возмущенного изумления. Иов – лицемер? Ну, это уж слишком! Однако когда Др. Алдо Фонтао продолжил свою мысль, описывая наше внутреннее состояние в момент переживаемого кризиса, и то, что происходило с Иовом, – мне ничего не оставалось, как только лишь согласиться с ним. Конечно же, если только я не хотел продолжать лицемерить сам.
Несомненно, внутри Иова уже созрело желание обратиться к Богу, но он не делает этого, чтобы «не согрешить своими устами». Но не будет ли молчание в такую минуту проявлением чудовищного безразличия к собственным страданиям? «Безразличие, после всего, гораздо опаснее, чем гнев и ненависть», - сказал Эли Везель в своей знаменитой речи «Опасность безразличия», с которой он выступил перед американским президентом. Прославление Бога в момент страданий, если только мы не понимаем их причину, есть проявление безразличия и признак омертвления. Именно это, как мне кажется, и увидела жена Иова в своем муже. Ее боль, вызванная его неприкрытым лицемерием, вылилась в гнев, выраженный в неуместных при других обстоятельствах словах. «Гнев временами может быть созидательным. Кто-то напишет великую поэму, великую симфонию, кто-то сделает что-то особенное для человечества, потому что разгневается на несправедливость, которой он стал свидетелем», - пишет Эли Везель, и он тысячу раз прав. Жена Иова стала свидетельницей величайшей несправедливости, но не со стороны Бога, а со стороны своего мужа. «Как он может славить Бога как ни в чем не бывало, после того, что произошло?! Мы ведь потеряли все, мы потеряли десятерых детей. Иов, скажи мне, а ты их рожал, ты испытал боль и радость рождения хотя бы одного из них? Иов, скажи мне, ты, может быть, вскормил кого-то из них собственной грудью? А?! Это я-то говорю как одна из безумных?! Иов, да ты погряз в своей лжи, сколько еще ты будешь мучаться догадками и сохранять вид нелепого благочестия? Да обратись ты к Богу, спроси Его, почему все это несчастье с нами произошло, и умри спокойно». Всех этих слов, как и многих других, нет в той одной короткой фразе, которую переводчик текста Синодального издания вложил в уста жены Иова, но мы сможем услышать их и даже больше, если прочувствуем ту боль, которую эта женщина пережила. Что ж, она по заслугам «получила» от своего мужа, она продолжает «получать» и от нас. Мы, конечно же, хотели увидеть в ней то же благопристойное и высокодуховное безразличие, которое слышим в словах ее супруга.
Религиозное безразличие Иова стало своего рода плотиной, которая перекрыла «реку» его жизни, превратив ее в самое настоящее духовное «болото». Страдания Иова прорвали эту плотину, и именно в этот момент телесного умирания внутренний человек Иова оживает. Да, возможно, плоть его переживает тление, но его дух наполняется жизнью: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. …» (Иов.19:25-27), - эти слова определенно говорит человек, в котором духовное начало побеждает плотское, и вряд ли они произнесены умирающим человеком. В словах Иова мы можем видеть надежду, а надежда всегда связана с началом, она и есть начало, а «Безразличие – не начало, это – конец».
Но кроме свидетельства еврейского и греческого текстов, есть еще одна причина для того, чтобы усомниться в правильности традиционной интерпретации слов жены Иова. Дело в том, что те люди, высказывания которых в отношении Иова были неверны все в этой истории перечислены. Даже сам Иов раскаивается в том, что говорил неправильно о Боге, не зная Его доподлинно. Друзья Иова также должны покаяться, причем не только перед Богом, но и перед Иовом, потому что они лицемерили и обвиняли его в том, чего не могли доказать, а о Боге говорили то, что сами не пережили. Но вот странное дело – Бог ничего не говорит о жене Иова и о Елиуе, младшем из трех друзей. Почему? Мне кажется, что все дело в искренности. Какой бы она не была, искренность отрадней для Бога, чем духовная теплота, которая есть ничто иное, как безразличие. Вы удивлены, но и этому мы можем найти подтверждение в Библии: «…знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих», - говорит Христос Ангелу Лаодикийской церкви (Откр.3:15-16). Бога не устраивает половинчатость в отношениях, Ему невозможно служить только устами, Он ищет служения сердца. Я больше склонен верить в то, что Бог был расположен простить жену Иова именно потому, что она не притворялась. И когда Он возвратил им все утраченное, когда они обрели доказательства того, что Бог силен воскресить омертвевшую плоть, я думаю, что в сердце этой женщины пришли мир и раскаяние. «Мне кажется, что можно даже восставать против Бога», - говорит Эли Везель в своей беседе с Франсуа Миттераном и продолжает: «Иногда подлинная вера состоит в том, чтобы отказаться от нее или, по крайней мере, поставить под вопрос». Как это ни странно, но вера многих людей росла и крепла именно тогда, когда она подвергалась сомнениям и разрушению. Когда люди переживают кризис, их душа рвется на части, их жизнь разваливается на куски - но это так необходимо для того, чтобы принести им подлинное освобождение. Освобождение – это всегда процесс перехода из одного состояния в другое, оно подразумевает разрыв, а разрыв – это всегда кризис и боль.