четверг, 24 февраля 2011 г.

Николай Бердяев О РАБСТВЕ И СВОБОДЕ ЧЕЛОВЕКА Опыт персоналистической философии


Николай Бердяев
О РАБСТВЕ И СВОБОДЕ ЧЕЛОВЕКА Опыт персоналистической философии

Г л а в а  III2

b) Прельщение и рабство коллективизма. Соблазн утопий. Двойственный образ социализма

 

Человек в своей беспомощности и покинутости, естественно, ищет спасения в коллективах. Человек согласен отказаться от своей личности, чтобы жизнь его была более обеспеченной, он ищет тесноты в людском коллективе, чтобы было менее страшно. Жизнь человеческих обществ, первобытных кланов началась с тесных коллективов, с первобытного коммунизма. Тотемистические культы связаны с социальными коллективами. И на вершине цивилизации, в XX веке, вновь образующиеся коллективы требуют культов, в которых может обнаружиться переживание первобытного тотемизма. Социологическая религия, которую проповедует Дюркгейм, есть переживание тотемизма, который он открыл в обществах диких племен. Прельщение и рабство коллективизма занимает главное место в человеческой жизни. В человеческой личности происходит перекрещивание различных социальных кругов и группировок. Об этом говорит Зиммель, который видел в обществе лишь взаимодействие индивидуумов. Человек принадлежит к разным социальным группировкам — семье, сословию и классу, профессии, национальности, государству и т. д. Объективируя эти группировки, которые имеют лишь функциональное к нему отношение, он представляет себе их коллективами, в которых он чувствует себя подчиненной частью и в которых он растворяется. Но веком коллективизма нужно называть время, когда частичные и дифференциальные социальные группировки обобщаются и универсализируются. Образуется как бы единый централизованный коллектив, как верховная реальность и ценность. Тогда начинается настоящее прельщение коллективизма. Коллектив начинает играть роль церкви, с той разницей, что церковь все-таки признавала ценность личности и существование личной совести, коллективизм же требует окончательно экстериоризации совести и перенесения её на органы коллектива. С этим связано принципиальное различие между соборностью и коллективизмом. Церковная соборность часто принимала в истории формы рабства человека, отрицания свободы, она часто бывала фикцией, но самый принцип христианской соборности может быть лишь персоналистическим. Соборность, как духовная общность, находится в субъекте, не объекте, означает качество субъекта, раскрытие в нем универсальности. Объективация соборности, перенесение её на социальные институты всегда означало рабство. Прельщение и рабство коллективизма есть не что иное, как перенесение духовной общности, коммюнотарности, универсальности с субъекта на объект, объективации или частичных функций человеческой жизни, или всей человеческой жизни. Коллективизм всегда авторитарен, в нем центр сознания и совести помещен вне личности в массовых, коллективных социальных группировках, например в войске, в тоталитарных партиях. Кадры, партии могут довести сознание личности до паралича. Возникают разного рода коллективные сознания, которые могут сосуществовать с личным сознанием. Человек может обладать личным сознанием и личными суждениями, и вместе с тем это личное сознание может ограничиваться и даже порабощаться коллективными эмоциями и суждениями. При этом массовые эмоции могут вызывать жестокость и кровожадность, но могут вызывать великодушие и жертвенность. В коллективе у человека ослабляется страх перед опасностью и потребность в гарантии безопасности. Это одна из причин прельщения коллективизма. Есть очень большая опасность в том, чтобы видеть в какой-либо организации конечную цель, а в остальной жизни средства, орудие. Таковы были иезуитский орден, некоторые тайные общества, тоталитарные партии, как коммунистические или фашистские. Все сильные и влиятельные организации имеют эту тенденцию, но иногда это принимает форму образования универсального коллектива, Левиафана . Тогда прельщение коллективизма достигает своих предельных форм порабощения человека. Всякая организация требует известной дисциплины, но, когда дисциплина требует отказа от личного сознания и совести, она превращается в тиранию коллектива. Церковь, государство, нация, класс, партия могут превратиться в тиранию коллектива. Но коллектив всегда предлагает личности усиление её энергии в борьбе. Изолированная личность с трудом может бороться за жизнь. Коллективизм, в сущности, порожден нуждой и беспомощностью человека. Более нормальное, менее беспомощное и страдальческое состояние приводит к индивидуализации. Когда обвиняют рабочих в том, что они не понимают верховной ценности личности, подозрительно относятся к правде персонализма и полагаются исключительно на коллективы, то забывают, что изолированный рабочий совершенно беспомощен и раздавлен, в профессиональном же союзе или социалистической партии он делается силой и может бороться за улучшение своего положения. Социализация хозяйства необходима для защиты личности рабочего, но она должна привести к социальному персонализму. Это есть парадокс справедливой организации общества.
Существуют разные ступени общности и солидарности людей: общечеловеческая, национальная, классовая, персоналистически-человеческая. Преобладание общечеловеческой и персоналистически-человеческой общности и солидарности над национальной и классовой означает также победу личности, личного достоинства и личной ценности над объективированным коллективом. Человек должен достигнуть состояния, в котором он больше не будет классироваться, т. е. пригвождаться к какому-либо коллективу. Это означает также победу над гордостью национальной, классовой, конфессиональной, семейной, военной, которая гораздо сильнее гордости личной и дает повод для усиления этой личной гордости. Социальные группы могут и расширять и суживать объем личности. Но преобладание социальной группы над личностью, детерминация личности социальной группой в конце концов лишает личность свободы и мешает достижению универсального содержания жизни. Мы говорим лишь метафорически о существовании общественного сознания, национального сознания, классового сознания. Сознание имеет экзистенциальный центр всегда в человеке, в личности. Но возможна такая экстериоризация сознания в процессе объективации, что создается прочная иллюзия коллективного сознания. Реально существует коллективное бессознательное, а не коллективное сознание. Соборное сознание, или то, что кн. Сергей Трубецкой называет социализмом сознания, тоже существует, но оно есть лишь качественная ступень универсального личного сознания, достижение личностью коммюнотарности. Общество предполагает раздельность его членов, изначальная слиянность не есть общество, и в ней нет личности (Эспинас). Но эта раздельность совсем не противоположна коммюнотарности, соборности и не исключает её. Ошибочно было бы сказать, что в коллективе нет никакой реальности, нет ничего экзистенциального. Но в коллективе это реальное искажено экстериоризацией и это экзистенциальное, связанное с общностью людей, умалено объективацией. Разделение личных и социальных актов есть абстракция, и абстракция эта в христианском сознании служила оправданием несправедливого и глубоко антихристианского социального строя. Всякий личный акт в человеческой жизни есть вместе с тем и социальный акт, в нем неизбежна социальная проекция. Человек не есть замкнутая в себе монада. Всегда существует социальное излучение человеческой личности, даже в наиболее интимных своих мыслях она несет людям освобождение или порабощение. Но и всякий социальный акт, направленный на общество и общественные группировки, есть вместе с тем и личный акт. Социальные акты правителя государства, хозяина предприятия, главы семьи, лидера партии суть и личные акты, за которые он ответствен. Нельзя быть деспотом и эксплуататором и быть хорошим христианином или просто человечным в личной жизни. Социальное всегда находится внутри личности. Прельщение и рабство коллективизма означает, что социальное выброшено вовне, и человеку представляется, что он часть этого выброшенного вовне социального. Например, национальная или классовая гордость есть и личная гордость, но человеку представляется, что эта гордость есть добродетель. Это есть величайшая ложь, которая наполняет человеческую жизнь. Национальный и классовый эгоизм есть также личный эгоизм. Ненавистнический национализм есть личный грех. Преступления, которые человек совершает во имя коллективов, отождествляя себя с ними, суть преступления личные. Это преступления раба-идолопоклонника. Но существует несомненный конфликт между развитием личности и развитием коллективных групп разных ступеней. Коллективные группы могут суживать объем личности и разрушать целостность личности, превращая её в свою функцию. Это может делать национальность, государство, класс, семья, партия, конфессия и пр. Коллективизм есть всегда одержимость ложной идеей отвлеченного единства и тоталитаризма. Такое единство есть рабство человека. Освобождение человека предполагает не единство, а кооперацию и любовь разнородных элементов. Духовный федерализм должен быть противопоставлен духовному централизму. Ложна не только идея единства, но и идея отвлеченной справедливости. Есть парадокс справедливости. Справедливость сама по себе не индивидуальна, она утверждается, как «общее», общеобязательное, универсальное. Но отвлеченная, не индивидуальная справедливость, как господство общего над индивидуальным, делается несправедливостью. Настоящая справедливость есть справедливость индивидуальная. Пафос справедливости может быть пафосом коллектива, а не пафосом личности, может поставить субботу выше человека. Справедливость свята, но справедливость может прикрывать прельщение и рабство коллектива, суверенитет общего и безличного. Справедливость не должна экстериоризировать совесть личности, обобществлять её. Справедливость делается дурной, когда она не связана с целостной личностью и свободой, с жалостью и любовью. Идея равенства может иметь в известный момент практически полезное значение, быть борьбой за освобождение и достоинство человека. Но сама по себе идея равенства пустая, она сама по себе не означает возвышения каждого человека, а завистливый взгляд на соседа. И все же персонализм основан на равенстве всех людей перед Богом. Правда революции есть правда свободы и достоинства каждого человека, не всех, а каждого. «Всех» есть общее,  «каждого» есть личное, индивидуальное. Есть две цели в социальной жизни — уменьшение человеческих страданий, бедности и унижения и творчество положительных ценностей. Возможен конфликт между этими целями, но в конце концов они соединимы, потому что уменьшать человеческие страдания, бедность и унижение — значит раскрывать человеку возможность творить ценности.

21 комментарий:

  1. Бердяева нужно воспринимать с известной долей скептицизма. В его трудах есть один, но очень существенный недостаток. При блестящем и глубоком анализе, у него практически отсутствует синтез. А это всегда настораживает (должно, по крайней мере, настораживать). Ведь именно синтез является главным критерием верности анализа. Более того, именно синтез и является основной целью анализа. А у Бердяева этого практически нет. Говоря словами другого русского философа, ответив на вопрос "кто виноват" _необходимо_ дать четкий ответ на вопрос "что делать". Бердяев этого ответа на дает. И это настораживает :-)

    ОтветитьУдалить
  2. В этом отрывке для моей работы над новой книгой важно практически все, но вчитайтесь в эти слова Бердяева: "Коллективизм есть всегда одержимость ложной идеей отвлеченного единства и тоталитаризма. Такое единство есть рабство человека. Освобождение человека предполагает не единство, а кооперацию и любовь разнородных элементов. Духовный федерализм должен быть противопоставлен духовному централизму. Ложна не только идея единства, но и идея отвлеченной справедливости. Есть парадокс справедливости. Справедливость сама по себе не индивидуальна, она утверждается, как «общее», общеобязательное, универсальное. Но отвлеченная, не индивидуальная справедливость, как господство общего над индивидуальным, делается несправедливостью".
    1. Современный церковный коллективизм есть рабство для человека, я бы сказал, что это прежде всего рабство для творческого и интеллектуального развития человека.
    2. Придя в Церковь, Освобожденный Христом человек из одной подавляющий личность системы рискует попасть в другую. Где под призывом к единству, система попытается его обезличить, сделать частью однороодной массы, только отнюдь не спасенных, а загубивших свои души людей.
    3. Коллективная справедливость, коллективное решение являются по своей сути не более чем мистификацией. И самое страшное в этом, на мой взгляд, то, что подчиняющиеся им индивидуальности уверены в том, что они подчиняются коллективу, хотя на деле они подчиняются воле индивидуума, представляющего собой коллектив, глаголющего от имени коллектива и решающего за коллектив - и это чудовищная несправедливость.

    ОтветитьУдалить
  3. Это как раз то, о чем я и говорю. Нет шага от анализа к синтезу. От "кто виноват" к "что (и, самое главное, как!) делать". До тех пор, пока этот шаг не сделан (вами, т.к. Бердяев не сделал его), то все наши рассуждения будут чистой воды "лоханкинщевной". Уж простите, что я так, но я устал от бесконечного нытья братьев-протестантов о том, как плохо обстоят дела в церквях. Так и подмывает сказать: если тебе там плохо - уходи и не мешай своим нытьем тем, кому хорошо.

    ОтветитьУдалить
  4. А я уже ушел :) во всяком случае из ОЦ ХВЕ в РБ, где больше ничего не мог изменить и ни на что не мог повлиять, а оставаться в мнимом единстве с некоторыми руководящими братьями, постоянно наравящим тебя нагнуть, мне увы не хотелось. Два года назад перешел в харизматическую церковь, но не потому что нашел свой "идеал", а, наверное, следуя принципу из двух возможных "зол", выберу меньшее.
    Возвращаясь к вопросу "что делать?", мне очень симатизирует позиция выраженная в книге Джейка Колсена (псевдоним двух авторов) "Ну что ты больше не хочешь ходить в церковь", хотя, я не уверен, что это именно то, что я ищу...

    ОтветитьУдалить
  5. Прошу прощения что вмешиваюсь,но что то я не пойму,вам в церкви Sosed, хорошо или нет.И простите, понимание того,что все плохо,уже первый шаг к выздоровлению,чаще стараются замаскировать очередной "истиной".Братья-протестанты ноют,а вы простите что нибудь сделали?Если не нравится отражение в зеркале,либо нужно разбить его,либо привести себя в порядок.Выбор за вами.Хотя выбор самое трудное,подождем пока Alex что нубудь придумает,а если что,мы не приделах.

    ОтветитьУдалить
  6. Мой последний пост нуждается в пояснении. У меня нет сколь-нибудь репрезентативной выборки по протестанским церквям. У меня есть лишь наблюдения в моей и нескольких соседних церквях, причем церквях «специфических»: эмигрантские баптистские церкви в США. Эта специфика существенна по двум направлениям (в сравнении с церквями «на родине»): огромный культурный разрыв с молодежью (вплодь до языкового барьера) и неспособность приспособить жизнь церкви к чуждой культурной среде. Но это так, штрихи, фон. По сути же, в церквях есть несколько групп людей. Есть люди, которые с благодарностью принимают практически все, что происходит. Им нравятся проповеди, мероприятия, и все остальное, что составляет повседневную жизнь церкви. В большинстве своем – это женщины, старики и новообращенные, т.е. те, кто не имеет особого веса в церкви. Наряду с ними, есть группа людей, чем-то недовольных. Кому-то не нравятся темы проповедей, кому-то не нравятся сами проповедники, кому-то не нравятся особенности учения, есть «борцы за чистоту»: удлиннить юбки, смыть макияж, никаких барабанов, современных песен, и.т.д. Причем все это вываливается на пастора, мол, «я-то чего? я-то ничего! это он – пастор, ему за это деньги плотють». И пастору приходится крутиться, как-то сглаживать эти конфликты, идти на компромисы (что нереально, т.к. «крикуны» на компромисы не идут – они ни за что не отвечают и им нет нужды находить какие-то работающие решения). В результате получается вполне по-дарвински: выживают лишь те пасторы, которые способны интриговать, искушены в своего рода «церковной политике», и.т.д. А «нормальные» пасторы, которые и должны быть пасторами, оказываются либо смещенными, либо сами уходят, устав от необходимости разводить «политесы». Вот и получается, что протестантский пастор – это в первую очередь политик и лишь в десятую – собственно пастор. Чего же вы ожидаете от такого пастора, которого вы же сами и породили? Есть такой хороший мирской анекдот: если дела в борделе идут плачевно, то нужно не койки переставлять, а девок менять. Так вот, нужно не пастора искать, а нужно давать ему возможность нормально трудиться, ограждая от «крикунов», паралельно изводя «крикунов» как класс. Лучше всего это делать, нагружая «крикунов» хоть какой-нибудь ответственностью. Ничто так не отрезвляет, как необходимость самому что-то делать и отвечать за свое дело. Ну а если и эта терапия не поможет – то пусть себе идут на все четыре стороны и там бурчат в кругу таких же бездельников, как и они.

    Да, чиста для протоколу. Я не пастор. И не дьякон. Я простой христианин из неверующей семьи, уверовавший в 33 года. Впрочем, вру. Я вхожу в «братский совет» и мне от этого тошно до невозможности, т.к. я вижу, что пастор в сущности – это загнанный одиночка, которому вообще не на кого опереться.

    Такие дела, брат Alex.

    ОтветитьУдалить
  7. Джейка Колсена я не читал, поэтому их позиции не знаю.
    А вам не нужно оставаться "в мнимом единстве с некоторыми руководящими братьями". Если вспоминать Бердяева, то вы впадаете в "прельщение и рабство аристократизма". Вам нужно было оставаться в единстве с теми в церкви, кто незаметен и всем доволен. Именно они - ваша паства и именно для них вы и служите.

    ОтветитьУдалить
  8. Спасибо за столь откровенный разговор, честно признаться, я не ожидал...
    Проясню свою позицию. В 26 лет я вернулся на родину, отучившись за рубежом в богословской семинарии, и будучи убежденным идеалистом, я свято верил, что мне наверняка найдется место в служении преподавателя, проповедника. Но ничего подобного, к этому времени я был уже далеко не единственным счастливым и гордым обладателем диплома бакалавра богословия, поэтому мне пришлось встать "в очередь" желающих потрудиться на ниве Божьей. Нужно отметить, что к этому времени, несмотря на свой еще очень молодой возраст, я был полностью депрофессионизирован, я просто не представлял себя, в роли художника или дизайнера интерьеров, хотя именно это должно было быть моей гражданской специальностью. Просто меня столько лет "затачивали" под то, что нужно идти служить, что это мое призвание и т.д. и т.п., что жизнь как-то иначе мне уже просто не представлялась, да и сойти с выбранного пути, было бы для меня в тот момент чем-то сродни предательству. Поэтому два следующих года я посвятил учебе в магистратуре, секретарской работе у своей матери в издательстве, и случайным переводам, благо, что еще иностранных миссионеров в страну пускали. В общем, через два года, я дождался таки своего "счастья", и был принят на работу штатным преподавателем в Теологический Институт при Союзе ХВЕ в РБ. Об этом периоде в моей жизни можно было бы написать отдельную книгу, но я боюсь, что прочитав ее, некоторые читатели потеряли бы "веру", а сотрудники определенных государственных служб получили бы весьма богатую пищу для размышлений. Через пять лет очное отделение ТИ прекратило свое существование, потому что чудесный финансовый родник, бьющий к нам в братство с другого полушария, начал постепенно иссякать. Наивные американские миссионеры основавшие институт, думали, что окрепшая за десять лет существования института национальная церковь, теперь сама будет поддерживать работу своего учебного заведения, но не тут то было. Мы не производили готовых отправится по заданию "партии" в любую отдаленную точку Беларуси пасторов, тогда спрашивается кому такой институт нужен? В общем это было начало конца. Большинство моих коллег были вынуждены оставить институт, пытались зацепиться за жизнь где-то на "халдейских" местах, те, кому повезло больше смогли эмигрировать. Но возвращаясь ко мне, я продолжал работать в Институте в должности проректора на тот момент, а когда предложили более перспективную работу в Библейском колледже ХВЕ перешел работать туда на такую же должность. В то время, я начал захаживать на служения к своему другу и студенту, который был пастором харизматической церкви. Сперва меня приглашали туда в качестве гостя проповедника, потом мы иногда просто приезжали с семьей туда на служения, поскольку это была самая близкая к нашему дому церковь. А пустить корни в какой-то пятидесятнической церкви мы так и не смогли, поскольку моя работа в сфере образования предполагала постоянные поездки по филиалам института, ну и соответственно, меня часто оставляли проповедовать на воскресные служения. В общем, чтобы сократить историю, скажу, что когда старшему епископу нашего братства сообщили о моей дружбе с харизматами, он меня вызвал и предупредил открытым текстом, что если я перейду в харизматическую церковь, он похоронит мою карьеру в пятидесятническом союзе (это прямая цитата). После этого, мы с женой приняли решение перейти в харизматичекую церковь, а через какое-то время (сейчас уже всю хронологию и не вспомню) меня уволили с работы за переход в другую конфессию. Так что, вот так, дорогой брат Sosed. :)
    На самом деле я не считаю, что покинул пятидесятническое братство, у меня там по-прежнему есть добрые друзья, те люди, которых, я надеюсь, при любых обстоятельствах будут продолжать оставаться моими братьями.

    ОтветитьУдалить
  9. Спасибо за вашу историю. Насколько я понимаю, вполне, к сожалению, типичную. Но вот чего я _не_ понимаю, это того, при чем здесь церковь и пасторы. Если продолжать ту же дарвиновскую аналогию, то епископ - это вариант "супер пастора", поднаторевшего в политике настолько, что выбрался на вершину пирамиды. Пускай они там себе грызуться – какое вам до них дело? Придет время и пост-советское протестантство так же реформируется, как и католицизм. Возможно, это случится не при нашей жизни, но в конце концов и до Лютера в католицизме были вменяемые священники (тот же Ян Гус, например). Всегда и во всех народах и во всех эпохах у Бога оставались семь тысяч верных. И не все они видели торжество справедливости. Они просто незаметно делали Божье дело. «Илиям» всегда кажется, что всех пророков убили и что они одни остались :-) Восстание против системы – не всегда открытое противостояние и обличение. Более того, подобные восстания чаще всего обречены на поражение: либо ты сам превратишься в подобие тех, против кого восстаешь, либо тебя просто переиграют, проглотят и даже не заметят. Есть такая поговорка: «Делай что должно и будь, что будет». Она, конечно, отдает фатализмом, но вполне точна.

    ОтветитьУдалить
  10. Да мне в принципе "до них" уже и нет по большому счету никакого дела.
    Я воспринимаю нахождение внутри системы, как соглашательство с ней. Уйти из системы нужно и для того, чтобы она незаметно не поглотила тебя, пока ты пытаешься сражаться с ней изнутри - можно стать драконом сражаясь с драконом.
    "И услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее" Откр.18:4), - это еще одна причина, по которой из религиозной системы нужно бежать.
    А говорить о пороках такой системы (не пасторов) нужно, даже, если это и будет восприниматься как синдром "малых пророков". Мне кажется, что в молчание проявляется что-то сродни безразличию, да и защитники системы очень уж хотели бы, чтобы мы молчали. Именно поэтому они столь тщательно берегут церковные кафедры.

    ОтветитьУдалить
  11. Проблема в этой позиции в том, что те, кому вы действительно нужны - внутри системы, из которой вы вышли, а достучаться до них "извне" - невозможно.

    ОтветитьУдалить
  12. Только, я все-таки попробую, а вдруг получится :)

    ОтветитьУдалить
  13. Не получится. Решение проблемы лежит в таком изменении _простых_ людей, чтобы из них перестали вырастать "такие" пасторы. Такое изменение людей невозможно "извне" - для этого нужен непосредственный и повседневный контакт. Все, что вы можете сделать (и делаете) извне - это говорите о бедственном положении в церквях и указываете на авторитарных пасторов, как причину. Но первое и так всем хорошо известно, а второе - вовсе не причина, а следствие: не пасторы "испортили" церковь, а люди в церкви деградировали до того, что начали плодить таких пасторов. Измените людей - исчезнут и пасторы. Но пока исчезают как раз те, кто мог бы повлиять на людей в лучшую сторону.

    ОтветитьУдалить
  14. И все таки я оптимист. Важно написать эту книгу и предлагать веруюшему сообшеству на обсуждение. Книга Колсена и другие книги данной тематики уже влияют на это сообшество. Плоды будут, не сомневайтесь. Хотелось бы, что бы в книге не только указывались проблемы, но и их решение, это в идеале. Но если будут только проблемы и то не беда. Будет повод для размышлении. Думаю книга будет востребованной.

    ОтветитьУдалить
  15. Проблема церквей возможно в том ,что когда уходит толковый проповедник,мы остаемся в "своей церкви".Мы услышали живое слово,но остались в вонючей лодке.И не будет ли предательством по отношению к Богу,если подобные Александру, будут служить десятку довольных,когда их потенциал разбудить сотни.И если народ пойдет за пастором,думаю верхушке избранных,будет над чем призадуматься.

    ОтветитьУдалить
  16. Проблема церквей в том, что вам нужен "толковый проповедник", "мудрый учитель", "добрый пастор". Неужели вы сами не можете себя питать? Неужели вы сами не можете рассуждать над Словом? Неужели вы сами не можете знать свой путь?
    Это именно тот корень, о котором я и говорю: если паства стала стадом, то во главе ее неизбежно станет вожак-наемник, а не пастырь.
    Господи, ну когда же вы поймете, что ваша церковь - не "вонючая лодка", а ваш и только ващ дом и обустраивать его вам - не Алексу, не епископу и даже не вашему пастору, а вам!
    Ладно, проехали...

    ОтветитьУдалить
  17. Ну вот похоже, что вы сами указали на выход :))) или ответили на вопрос "что делать?"

    ОтветитьУдалить
  18. Осталось ответить на вопрос "как". Еще раз повторюсь: сообщество (кооперация) одиночек - это не Христова церковь.

    ОтветитьУдалить
  19. "Вонючая лодка" не церковь,а сознание отдельно взятого человека(меня).Петр бросил все,что считал правельным,последовав за Христом(словом), и даже "свой дом".А если не нравиться как кормят,вы правы,нужно учиться готовить самому.Но непонятно,почему я должен отказаться от ресторана,продолжая ходить в столовую,особенно учитывая то ,что все довольны обычной похлебкой. В моем доме завелась плесень,пробовал разные средства,через некоторое время,появляется вновь.Что делать? Переодически подкрашивать?Зная, что хоть ее теперь и невидно,но она ,незаметно, вредит моему организму.Или???

    ОтветитьУдалить
  20. Те, от кого ты вынужден был уйти, енту книжецу сожгуть, те, кто тама осталися и идтить не хотять понять в ней ничаво не смогуть, а те, кому до барабана - будуть барабанить и, как выразился Mr.Freeman продолжуть "жрать, срать, ржать"...
    Но книжицу допиши!!! Очень нужная книжица!!!

    ОтветитьУдалить
  21. Анонимный, Ваш наказ обязательно постараюсь исполнить :))) Спасибо за коммент, повеселили :)

    ОтветитьУдалить