Почему "мир" отверг Христа и продолжает отвергать Его истинных последователей?

Модель Христа предельно ясна. Однако, все на что способен человек, порабощенный своим эгоизмом, так это «с печалью» отказаться от нее,[1] да и то, только в том случае, если он честен в признании своего эгоизма. В худшем случае, мы будем задавать вопросы: «А кто мой ближний?» или «А сколько раз я должен прощать ближнему своему?», то есть мы всегда будем видеть спор греховности человека со святостью Бога. В худшем случае мы снова и снова будем видеть бунт и возмущение против Бога, мы будем видеть очередные попытки человека доказать что-то своему Творцу.

Долгое время единственным объяснением отвержения Христа было то, что Христос  провозгласил Себя Мессией или то, что называл Себя Богом, хотя при более тщательном рассмотрении, очевидно, что это не являлось основной причиной, хотя, безусловно, это было предлогом. Христос был отвержен цивилизацией из-за своего отрицания созданной цивилизацией культуры. Слова Христа, записанные Иоанном свидетельствуют об этом. Иоанна 7:7 «Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы». А слова, записанные десятью главами позже свидетельствует о том, что мир возненавидел не только Христа, но и Его последователей. Иоанна 17: 14—16 «Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира».

Цивилизация продолжает отвергать Христа в лице Его последователей, когда видит в них опасность для своего дальнейшего существования и продвижения вперед. Человеческое сообщество боится остановок на пути собственной эволюции и прогресса, в котором бесконечная любовь к жизни или привязанность к своему нынешнему существованию занимает главенствующее место. Не имея веры в жизнь вечную общество пытается взять все от жизни нынешней, – и именно эта жажда взять от жизни все и двигает человечеством. В этом стремлении общество опирается исключительно на потенциальные возможности человека. Человек, только сам человек, способен реализовать свои стремления и решить поставленные перед ним цели и задачи. Поэтому общество и возводит человека на пьедестал Бога, однако, не индивидуума как такового, но человека как представителя рода людского. Человечество давно осознало, что движение вперед возможно только в условиях терпимости царящих в обществе. В чем проявляется терпимость? Толерантность (терпимость) проявляется в отношении верований, стремлений и поступков. Другими словами прогресс возможен только в условиях, когда никто никому не мешает верить во что он хочет, стремиться к тому, что он хочет и поступать так, как он хочет, однако до тех пор, пока поступки эти не направлены на угрозу жизни одного из представителей этого общества или же общества в целом. Вот те условиях при которых человечество успешно прогрессирует. Выполнению всех этих условий христианство представляет угрозу.[2]

Пренебрежение общественными ценностями

Общество не может простить Христу пренебрежение его ценностями и недостаток гражданской ответственности, ведь общество не может допустить того, что бы его интересы и ценности были предпочтены чему-то более ультимативному. Христиане далеко не презирают свое нынешнее существование, как об этом писал Гиббон, однако он был абсолютно прав утверждая, что сердцами своими они устремлены в небо.^[3] Постоянные размышления христиан о вечности – это не бегство от действительности[4] (как могло бы показаться кому-то), но свидетельство о том, что, живя в одном мире, мы в то же время глубоко преданы другому.^[5]

Когда происходит подобная переориентация интересов общественный прогресс, построенный исключительно на тяге к «земному» становится под угрозу. Любовь к жизни в обществе выражена, прежде всего, в любви к земным благам, христианское презрение к жизни нынешней выражено именно отсутствием интереса к этим благам. И если общественным прогрессом движет желание накапливать эти блага, то христиане стоят на позиции их перераспределения. Христиане отнюдь не проявляют безразличие к состоянию современного мира, напротив думая о мире грядущем, именно христиане проявляют заботу о мире нынешнем.[6] Христианская забота о «земном» выражена проявлением любви к творению, созданному Богом, в то время как весь остальной мир спешит пользоваться им. 

Современное общество стало цивилизацией потребления – мы спешим потреблять, мы спешим приобрести новое, в тот момент, когда из потребления еще не вышло старое, а все, потому что это то, в чем нас убеждает производитель. Современные производители тратят огромные суммы на рекламу своих товаров, все для того, чтобы убедить нас в том, чтобы мы приобрели абсолютно ненужную для нас вещь. Клайв Стейплз Льюис связывает это с влиянием популярного Эволюционизма, чей лозунг: «ничто не должно быть долговечным», - полностью устраивает современных производителей. Льюис пишет: «В былые дни у человека была семейная повозка, которую делали к свадьбе, и она служила до конца дней. …(однако производители хотят), чтобы вы каждый год покупали новую машину, новый радиоприемник, новое все-все-все. Новое всегда должно быть лучше старого».[7] Однако тенденция производителей поставлять на рынок все более новые и новые товары не является только лишь проявлением влияния старого призрака эволюции, как об этом пишет Льюис. Лозунг сегодняшнего дня «Мадам предпочтет последнюю модель», - есть ничто иное, как порождение человеческой гордости, если мы говорим о покупателе, и человеческой алчности, если мы говорим о производителе. Все это представлено в сегодняшнем обществе настолько очевидно, что только слепой не может не увидеть этого. Компании производящие электронные носители информации объявляют о создании новых цифровых носителей, во много раз превосходящие своих предшественников, но тут же делают оговорку, что в продажу они запущены не будут только лишь по одной простой причине – мы еще не выжали из вас всех тех денег, которые можно выжать из запущенных ранее технологий. Альтернативные нефтяным продуктам, источники топлива были найдены и опробованы, однако вопрос: почему же они до сих пор не применены? Ответ: кому-то по-прежнему выгодно продавать нефть.

И когда на фоне всего этого появляется христианство с его принципами и отношениями к рыночной экономике, которое провозглашает брать от жизни только то, что необходимо, довольствоваться малым. Для современного общества данная позиция катастрофична так как безбожное сознание теряет смысл к своему дальнейшему существованию – какой смысл в жизни если не берешь от нее все, что она предлагает. Льюис описывает формулу человеческого падения как: «все больше жажда, все меньше удовлетворения».[8] Законы, издаваемые обществом, поощряют человека к тому, чтобы брать от жизни все и все самое лучшее – это то, что обществом движет. Христиане же в данном случае выступают в роли «тормоза» для общественного развития. Их не интересуют все то чем живет этот мир от жизни они берут только то, что в действительности нужно для их существования. Кроме того, как пишет Ричард Нибур, «христианство представляется угрожающим культуре в данном аспекте не потому, что пророчествует о том, что от всех человеческих достижений не останется камня на камне, но потому, что Христос дает возможность людям воспринимать это бедствие в некоторой степени невозмутимо, направляет их надежды на другой мир и, таким образом, лишает людей стимула к тому, чтобы взвалить на себя груз непрестанного труда по сохранению громоздкого, но неустойчивого общественного наследия»^[9]. Христиане без всяких опасностей смотрят в лицо общественным катаклизмам и крахам. Их не пугает и не заботит все то, перед чем трепещет общество. И это пугает общество. Проявление недостаточного интереса к жизни «возбуждало враждебность у Маркса и Ленина уже потому, что верующие были озабочены своим земным существованием в недостаточной степени для того, чтобы вступить во всеобъемлющую борьбу за уничтожение старого порядка и построения нового».^[10] Отсутствие тяги к накопительству и страсти к земной карьере ставит под угрозу экономическую основу общества. Прогрессом движут отнюдь не самые благородные мотивы, хотя человечеству знакомы и некоторые альтруистические порывы отдельных его членов. Похоть, тщеславие и гордыня вот то, что движет современной экономикой и в ней нет места для христианской заботы о ближнем. А даже, если таковая и проявляется, то в столь незначительной форме, что при этом никогда не страдает собственный интерес. Экономически христианство опасно для многих форм современного бизнеса, особенно если таковой направлен на удовлетворение прихотей. Довольствоваться необходимым, не заботится – это те принципы, которые рушат рынок и индустрию по удовлетворению похоти. И христианство опасно для подобной индустрии, христианство опасно для общества, которое основано на подобных стремлениях. Однако, опасность подрыва эгоцентричной экономики не пришла в этот мир с христианством. Христос еще раз поставил ударение на законе, который уже был дан человечеству. Иудейские юбилеи^[11] были направлены на решение проблемы социальной несправедливости и помощи ближнему. Однако необходимость исполнения таковых буквально привело к краху всю израильскую экономику, основанную на кредитах и выплатах по кредитам. Ни один здравомыслящий иудей не решался одолжить деньги в канун юбилея поскольку это бы просто привело к потери денег – всю сумму нужно было простить в Год Юбилея. Человеческий эгоцентризм всегда конфликтовал с Божьим милосердием. Какой смысл зарабатывать и копить деньги, если их однажды придется просто кому-то отдать? Вопрос на который рациональный ум никогда не сможет дать ответа – и ответ почему плотское никогда не будет наследовать вместе с духовным.  По мнению некоторых богословов, служение Христа началось в 26 году нашей эры и этот год в Израиле был Юбилейным.^[12] Однако, Христос был многое более радикальным в отношение празднования юбилея с Его приходом юбилей становится непрерывным событием – больше не нужно ждать 49 лет чтобы простить своему ближнему, больше не нужно ждать чтобы кого-то благословить. Непрерывность празднования юбилея подтвердила жизнь первой Церкви, подробна описанная в первых главах книги Деяний Апостолов.

Современная экономическая политика – это политика финансового покровительства супердержав, таких как, например США странам так называемого третьего мира. Но оказываемое покровительство – это отнюдь не проявление человеколюбия, но самое обычное завоевание рынка, которое этим супердержавам необходимо просто, для того чтобы выжить. «С юности горячий приверженец теории «границы» Ф. Тернера, объяснявшего все развитие США благотворным последствиями экспансии, Вильсон неустанно твердил о необходимости все дальше и дальше продвигать американскую «границу». Термин этот понимался и применялся им не в буквальном смысле, а означал расширение сферы финансово-экономического господства США, нашедшего воплощение в доктрине «открытых дверей». Коль скоро американская «граница» достигла естественных пределов – побережий Атлантического и Тихого океанов, нужно распахнуть настежь двери заморских рынков».^[13] Уже в то время Вильсон прекрасно понимал, что «если США не получат больших иностранных рынков, все рухнет».^[14] Предсказания Вильсона во многом определили политику завоевания рынка проводимую сегодня США. Часто прикрываясь борьбой за демократию, Америка проводит далеко не бескорыстную политику освобождения народов – Ей просто нужны новые торговые площади, для того чтобы сбыть произведенные в изобилии товары. Сегодня в США выгодно заплатить фермеру, чтобы он не засевал свои поля, потому что собранный урожай на столько превышает потребности рынка, что если весь собранный урожай появился бы на рынке, то это означало бы его полный обвал.

Истинное христианство не может поступить подобным образом – не производить товар тогда, когда он не может принести прямой выгоды. Истинное христианство, прежде всего, видит потребность и движется в своих поступках состраданием к нуждам ближних. Благодетели же из супердержав скорее выбросят товар, чем подумают о том, чтобы предоставить его нуждающимся.

Христианское учение о смерти в этом отношении особенно опасно для общества, которое на эту тему предпочитает не говорить. Говорить о смерти считается дурным тоном, говорить о смерти с пожилым человеком воспринимается как оскорбление. Почему? Потому что люди хотят жить вечно, а когда понимают, что сделать этого они не могут – они просто предпочитают на эту тему не говорить. В тот самый момент, когда человек начинает думать о смерти – он перестает думать о благах земных. Поэтому цель безбожного общества – заставить человека забыть о смерти.

Нежелание поклоняться человеку

Еще одна опасность, которую общество зрит в христианстве – это не желание употреблять свои собственные силы и способности. «Такие современные философы культуры, как Николай Гартман, находят в этом, основанном на вере, уповании на волю Божью предельную противоположность этике культуры с ее сосредоточенностью на усилиях человека»^[15]. Однако в своем упование на Бога, христиане отнюдь не сидят «сложа руки». Христово «не заботьтесь» - скорее определяет степень нашей увлеченности трудом и жизнью. Сама фраза должна быть поставлена в контекст иудейского закона, который предполагал подобное отношение, но в строго определенное время – субботний год. Цель Христа была возродить былое упование иудеев на Бога, но не отменить раннее сформулированные Богом законы. Бог сказал, что человек в поте лица своего будет добывать хлеб свой, однако Божья милость заключалась в том, что и в этой ситуации Он пытается проявить участие в жизни человека. Однако, человек всю жизнь свою упорно отмахивается от этого участия саркастически прибавляя: «На Бога надейся, а сам не плошай». Человек не может избавиться от Адамовой греховной тяги к самодостаточности.

«Самодостаточность – вот имя той страшной болезни, которая вошла в мир вместе с первым грехом и которая и по сей день разъедает сердца и ослепляет глаза, заставляя считать себя самого центром и источником своего существования».[16] Самодостаточность – это тот грех Адама, то сатанинское искушение, которое не перестает притягивать к себе его потомков. То, что дьявол предложил Адаму, говоря, вы будете как боги, было именно предложением самодостаточности. «Будешь как бог», другими словами, «тебе больше не нужен, будет Бог». «Ты, человек, сам будешь определять вопросы добра и зла, ты сам будешь решать что правильно, а что неправильно». В свое время Адольф Гитлер сказал, что в большую ложь легче поверить, чем в маленькую. И как сказал Люцер: «В таком случае самая большая ложь заключается в том, что человек может быть Богом».[17]

Эрвин Люцер цитирует заявление делегатов Парламента религий мира, который состоялся в Чикаго в 1993 году: «В завершении мы обращаемся ко всем обитателям этой планеты. Земля не может быть изменена к лучшему до тех пор, пока не изменится сознание людей. Мы обещаем работать ради этого преображения в личном и коллективном сознании, пробуждая наши духовные силы… Вместе мы сможем сдвинуть горы».[18] Что можно увидеть в этом стремлении представителей человечества к лучшему? Что можно сказать об их утверждении «вместе мы сможем сдвинуть горы»? Мне кажется, что в этом хвастливом и самонадеянном заявлении нет ничего нового, мы можем увидеть извечное стремление людей сделать себе имя, построить очередную Вавилонскую Башню и их ждет очередное поражение. Потому что горы сдвинуться, как и пообещал Своим ученикам Христос, но не из-за того, что они объединят свои усилия в попытке пробудить собственные, а точнее сказать сатанинские духовные силы, а из-за того, что они будут верить в Христа и горы будут сдвигать благодаря их вере и упованию на Христа. Но что было и остается по истине удивительным, не объясним, шокирующим, так это то, что, зная о Боге и зная историю Его взаимоотношений с человеком, - люди в моменты переживаемых кризисов, ожидая выхода и спасения от Бога, - «они обычно охотнее стремятся объединиться под знаменем человека, чем под знаменем Бога».

Нетерпимость

«Третьим пунктом, по которому культура неизменно предъявляет претензии Христу и Его церкви, является обвинение в нетерпимости».^[19] С приходом Христа иудаизм не потерял своей категоричности, грех не перестал быть грехом, а Бог остался все тем же Богом, все так же требуя исключительности в поклонение. «Цивилизация древних римлян, говорит Гиббон, была обречена на неприятие христианства именно потому, что в Риме царила терпимость».^[20] Своей нетерпимостью Христианство несло и несет этому миру двоякую угрозу: с одной стороны христианство – это радикальный монотеизм не признающий поклонения другим богам и утверждающий то, что к Богу ведет только один путь – Иисус Христос, с другой стороны христианство никогда не мирилось и не должно мириться с существующими в мире греховными практиками.

«Воспользовавшись расколом среди республиканцев, В. Вильсон уверенно провел кампанию под сверкающим лозунгом «Новой Свободы», специально отчеканенном интеллектуальными подмастерьями партии. Мастером был В. Вильсон, и публично он относительно точно взвесил содержание «Новой Свободы». «Что такое свобода?» - спрашивал В. Вильсон и тут же отвечал: «Вы говорите о паровозе, что он свободно движется. Что вы разумеете? Вы имеете в виду, что все части паровоза так собраны и приспособлены, что трение сведено до минимума, создана самая совершенная конструкция. Вы говорите о лодке, скользящей по воде: «Как свободно она идет!», имея в виду, что лодка великолепно приспособлена к воде, прекрасно повинуется силе ветра… Свобода в делах человеческих состоит в совершенном приспособлении друг к другу человеческих интересов, деятельности и энергии»».^[21] Другими словами Вильсон призывал свою нацию к терпимости и терпимости достигнутая в приспособлении к позиции других. «Вильсон открыл, что война (Первая Мировая) «отбросит мир на три-четыре столетия назад», а американскому народу торжественно порекомендовал быть примером мира, «ибо мир оказывает целительное и возвышенное влияние, смута же – нет».^[22] Для хорошего историка, а В. Вильсон был, прежде всего, хорошим историком, подобное заключение – очевидно. В условиях мира человечество всегда развивалось, а в условиях войны скатывалось назад. Экономическое процветание Америки и ее современные претензии на роль вершителя судеб целых наций в самых разных точках земле – результат того, что в последних двух мировых войнах Америка не воевала на своей территории, а зарабатывала хорошие деньги.

«Само христианство, как бы мы его ни определяли – как церковь, символ веры, мораль или же мировоззрение – само постоянно пребывает в движении между крайними точками, обозначенными как полюс Христа и полюс культуры»^[23]. Нибур был совершено прав давая такое определение Христу и наследию человеческой цивилизации. Приближаясь к одному полюсу, мы автоматически будем удаляться от другого полюса. Более того, ни цивилизацию, ни тем более Христа не удовлетворит наше движение по «экватору», человеку необходимо выбрать движение к какому из «полюсов». Эрвин В. Люцер пишет о немецкой церкви времен Гитлера: «Церковь балансировала между двумя крестами, желая быть верным обоим, однако поняла, что один крест не допускает присутствия другого».[24] Однако, опыт немецкой церкви, как и многих других показывает, что выбор неизбежен, но трагедия немецких христиан заключалась в том, что они фактически заключили мир с врагом, который после их же и уничтожил – Гитлер даже, если и не уничтожил Церковь Германии физически, он сумел лишить ее жизни. «Призванная к предупреждению и защите, она была терпима, затем – отдала честь, и в итоге – подчинилась».[25] «Когда перед христианством встает вопрос о разуме и откровении, главным в нем является именно то, как соотносятся между собой откровении во Христе и разум, занимающий главенствующее положение в любой культуре. Когда христианство пытается различить, противопоставить или объединить воедино рациональную этику с тем, как познана им воля Божия, оно имеет дело, с одной стороны, с пониманием добра и зла, выработанным в рамках культуры, а с другой стороны, - с добром и злом, понятиями которых просветил нас Христос»^[26]. Однако проблема в том, что примирить то что зиждется на разных фундаментах совершено не возможно. Общественное наследие и общественный прогресс основаны на грехе и попытке примириться с ним, а потому общество и Христос никогда не смогут заключить мира. И вопрос, который стоит перед христианами всех поколений, если подобный мир не может заключить Христос, можем ли его заключить мы? 

---

[1]«Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Матф.19:22). «Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мар.10:22).

[2]Более того, как отмечает Франсуа Миттеран: «Христос посягнул на иерархию, правившую в иудаизме». [2] Но что становится гораздо более трагично это то, что в последствии, как отмечает все тот же Франсуа Миттеран: «Теми же побуждениями руководствовалась наша церковь, преследовавшая христианские ереси с III по XVIII век. Подумайте только, в XVIII веке был осужден на смерть и казнен юноша девятнадцати лет, шевалье Жан-Франсуа Лефевр де ла Барр. Утверждалось, что, подойдя к причастию, он не снял шляпы и саркастически улыбался. Поскольку в то же время на каком-то мосту нашли сломанный крест, а компания молодых людей распевала озорные песни, этому несчастному отрезали язык, его остригли и… отрубили ему голову! Но на этом основании нельзя осудить целую Церковь; к тому же я уверен, что многие священники и сегодня испытывают стыд за это преступление. Вина за него лежит на иерархах, которые доходят до крайностей в следовании догмам. Поэтому довод, что Христос смущал иудейских религиозных вождей, кажется мне убедительным. Позднее многие христиане были убиты за то же самое. Это случилось с Иаковом, с Филиппом, со Стефаном Первомучеником, которые в глазах ортодоксальных иудеев были мятежниками». (Франсуа Миттеран и Эли Визель, Воспоминания на два голоса, главы из книги, пер. с франц., Н. Сперанской, http://magazines.russ.ru/inostran/2001/2/mitter_fr.html).

[3]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 12.

[4]См. Льюис, Просто Христианство, 125.

[5]См. Филлип Янси, «Двигатель мощностью в одну веру», Христианская Культура № 1(2004), 16.

[6]Ср. Льюис, Просто Христианство, 125.

[7]Клайв Стейплз Льюис, Похороны великого мифа, т. 8 (М.: Фонд о. Александра Меня; СПб.: «Библия для всех», 2000), 436.

[8]Льюис, Письма Баламута, 42.

[9]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 13.

[10]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 13.

[11]Юбилей или юбилейный год – каждый 50 год, особый праздник в Израиле, который в основном касался прощения долгов и перераспределения благ см. Левит 25.

[12]См.  John Howard Yoder The Politics of Jesus: Behold the Man! Our Victorious Lamb, (Grand Rapids: Eerdmans Publishing Co., 1994), 60 – 61. Джон Ховард Йодер во многом популяризировал гениальную гипотезу, выдвинутую в докторской диссертации французским богословом Андре Трокме. Andre Trocme, Jesus and the Nonviolent Revolution. Scottdale: Herald, 1973.

[13]Н. Н. Яковлева Преступившие грань (Москва: «Международные отношения», 1971), 17.

[14]Н. Н. Яковлева Преступившие грань (Москва: «Международные отношения», 1971), 18.

[15]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 14.

[16]Юлия Блюм, Что ты плачешь? Кого ищешь? (Иерусалим: Керен Ахва Мешихит, 1996), 26.

[17] Эрвин В. Люцер, Крест Гитлера (Киев: Издательская группа «Нард», 2005), 89.

[18]“A Global Ethic,” 1993 Parliament of the World’s Religions, 9 процитированно Эрвин В. Люцер, Крест Гитлера (Киев: Издательская группа «Нард», 2005), 91.

[19]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 14.

[20]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 14.

[21]W. Wilson, The New Freedom, pp. 266—267. процитировано у Н. Н. Яковлева Преступившие грань (Москва: «Международные отношения», 1971), 13.

[22]Н. Н. Яковлева Преступившие грань (Москва: «Международные отношения», 1971), 15.

[23]Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 17.

[24]Эрвин В. Люцер, Крест Гитлера (Киев: Издательская группа «Нард», 2005), 97.

[25]Эрвин В. Люцер, Крест Гитлера (Киев: Издательская группа «Нард», 2005), 97.

[26] Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. – М.: Юристъ, 1996. С 17.

Несколько мыслей о "Хижине" Пола Янга

Журнал «Форбс» назвал эту книгу - «Издательское чудо Пола Янга». Что ж, эта книга и в самом деле достойна таких слов. О ней нельзя говорить как о книге плохой или как о книге хорошей, нельзя говорить о ней и как о книге правильной или неправильной, о ней можно сказать только одно: эта книга не оставит равнодушным никого, кто бы не взял ее в руки. Ее будут либо возлагать на алтарь, либо бросать в костер.

От издания этой книги отказалось двадцать шесть издательств, ее продолжают ругать и даже запрещать для прочтения и после признания ее успеха. И, тем не менее, число людей, чьи жизни были затронуты невероятной эмоциональной глубиной «Хижины», продолжает расти.

Моя жена наткнулась на эту книгу в местном гипермаркете буквально через несколько дней после того, как книга была издана на русском языке. Я начал читать ее с некоторым недоверием, наверное, на меня подействовали помещенные на обложку восторженные слова рецензентов этой книги, однако закончив читать первую главу - понял, что оторваться от книги не смогу, пока не прочту ее полностью.

Закачивая читать книгу, я едва сдерживал слезы, ее слова просто переворачивали все у меня внутри - судьба главного героя уже давно стала частью моих собственных переживаний. Образ Бога Пола Янга - это образ его Бога, и чтобы мы не думали о «созданном» им портрете Творца - к этому нельзя относиться иначе.

Эту книгу нельзя читать как учебник по систематическому богословию, хотя многие прочитали эту книгу именно так, и именно поэтому отвергли ее, не дав автору шанс, рассказать им свою историю до конца. Эта книга - художественный вымысел Пола Янга, хотя в ней, бесспорно, отображен духовный опыт и личные поиски Бога автора книги.

Пережитое и осмысленное стало для автора тем личным откровением, которое помогло ему понять Бога лучше и которое сделало для него Бога ближе. То же самое эта книга сделала и для меня. Личное откровение Пола Янга не вписывается в существующие и канонизированные церковью правила понимания Бога. Мы с уверенностью заявляем о том, что Бог не такой, но позвольте спросить, а кто кроме Него Самого рискнет с точностью сказать нам о том, Какой же Он? Мы верим, что Бог Велик, Бесконечен, Непознаваем и все же мы умудряемся «впихнуть» Его в несколько сот страниц наших учебников по систематическому богословию, надменно думая, что теперь мы Его знаем?!!

На страницах своей книги Пол Янг вкладывает в уста Господа следующие слова: «Попытки придерживаться закона на деле являются просто декларацией независимости, способом сохранить власть... Он (закон) гарантированно дарует вам возможность судить других и ощущать свое превосходство над ними. Вы верите, что живете по более высоким стандартам, чем те, кого вы судите. Насаждать силой правила, в особенности в наиболее тонких сферах, таких как ответственность или упование, это тщетная попытка создать уверенность из неопределенности. А что бы ты там себе ни думал, Я просто обожаю неопределенность. Правила не могут дать свободу, они могут лишь обладать властью обвинять».

Эта книга не может вписаться, да она и не писалась для того, чтобы вписаться, в существующие вероисповедальнические формулировки - она была написана в свободе, и мне кажется, что именно в этом ее главное достоинство.

Диктатура и религиозный тоталитаризм

Тоталитаризм в обществе, по словам Дмитрия Поспеловского, является ни чем иным, как секулярной религией утопизма. Тоталитаризмом, как общественным строем тех или иных государств, вряд ли сегодня кого-то удивишь. Примеров подобного безумия, когда целые нации становились заложниками безжалостной воли таких злых гениев, как Ленин, Сталин, Гитлер, человечество за последнюю сотню лет видело множество. Жизнь без прав, но с обязанностями, жизнь, лишенная смысла и веры, знакома сегодня многим людям, если не по личным переживаниям и опыту, то благодаря увековеченным в литературе описаниям тоталитарного строя и мученичества его жертв. Однако утверждение Поспеловского о том, что «даже в Церкви мы часто видим заимствование коллективистско-тоталитаристских моделей, особенно в странах, недавно освободившихся от тоталитарных государственных систем, в частности, в современной России и ее Православной церкви», - может показаться кому-то неправдоподобным. Однако даже поверхностное знакомство не только с Православной, но и с Евангельской церковью на постсоветском пространстве позволит прийти к однозначному заключению о том, что эта проблема в столь же равной мере относится и к ней. «Наследие тоталитаризма – абсолютизм в мышлении и поведении и отношение к людям не как к отдельным неповторимым и своеобразным личностям, а как к безличному коллективу», - продолжает Поспеловский. Что же, нередко и в Евангельской церкви мы можем увидеть подобные тенденции. К сожалению, и в ней мы можем встретить «служителей», требующих от своей паствы полного и беспрекословного подчинения. Несогласие и инакомыслие не только не приветствуются, но и, подобно раковой опухоли, искореняются. И не только в Православной церкви мы можем встретить самодуров-старцев, считающих себя верными хранителями истинной христианской традиции и претендующих на то, что полнота Божьего откровения открыта лишь им, ведь даже Богу не дано понимать христианскую веру так, как ее понимают они. Эти люди забыли и вряд ли смогут вспомнить, что «полнота истины открыта только Господу Богу. Человеку же доступно лишь относительное познание истины». Но эти люди вряд ли вспомнят сегодня о том, что они всего лишь люди, важность от обладания истинным пониманием Слова и принятая однажды традиция сделала их «богами» в своих глазах и в глазах тех, кто им поклоняется. Они без проблем могут унизить, оскорбить, наконец, морально изнасиловать – все для того, чтобы сохранить то, что для них намного дороже людей, те личные амбиции и эгоизм, которые они возвели в ранг заповедей. Они давно оставили истинные заповеди ради столь дорогих сердцу преданий, и в этом они очень похожи на фарисеев времен Иисуса Христа.
Тогда приходят к Иисусу Иерусалимские книжники и фарисеи и говорят: зачем ученики Твои преступают предание старцев? ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб. Он же сказал им в ответ: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар [Богу] то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим. Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исаия, говоря: приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим (Матфея 15:1—9).

Принцип действий прежних и современных фарисеев один и тот же – упразднение истинного Божьего послания и замена его фальшивым, надуманным, сатанинским. Они возненавидят вас в тот самый момент, когда почувствуют в ваших взглядах угрозу своим преданиям. Они предпочтут геену смене своих убеждений. Они, подобно бесам описанным Льюисом, готовы «пожрать, переварить другого; сделать так, чтобы он думал их мыслями, чувствовал их чувствами, ненавидел их ненавистью, досадовал их досадой, а они тешили через него свое себялюбие». Им не нужен рост церкви – им нужна возможность умереть в «правильном месте», сохраняя «правильные взгляды». Их трагедия в том, что они искренне молятся о приходе Мессии, но когда Он приходит – они Его распинают. Их трагедия в том, что они также искренно молятся о приходе пробуждения и излиянии Духа Святого, но когда это происходит – не дают Ему места в своих заорганизованных собраниях и жизни. Они также искренне молятся о приходе свободы для проповеди Евангелия, а когда приходит и она – оказываются абсолютно к ней не готовы.
Их методы – это страх и манипуляция, им нет дела до того, «что авторитет Христа был авторитетом любви, а не указа, приказа», - у них есть свои методы. И их методы диаметрально противоположны методам Божьим. В то время как Бог стремится освободить человека от закона внешнего, путем внесения Своего закона внутрь сердца каждого верующего человека, эти святоши стремятся обнести жизнь человека стеной законов внешних. Их стратегия возведения заповеди на заповедь не изменилась со времен Христа, но стала более изощренной и извращенной, потому что если раньше они открыто противостояли Ему, то сегодня, верша свои злодеяния, они прикрываются Его именем. Им нет дела до того, что обнесенный внешней стеной человек мучается, стенает и умирает без живой веры. Им нет дела до того, что Христос может оживить человека и спасти его благодатью, если только благодати позволят прийти. Они кричат: «Пусть лучше погибнет, но погибнет, не изменяя вере своих отцов!»
Так обнося своих подопечных законом внешним, они совершенно не заботятся о том, чтобы закон был внутри. А когда приходит свобода не христианская, но мирская, то рамки закона внешнего мало кого могут удержать, и примеров тому множество.
Итак, пытаясь сохранить веру и единство, а на деле попросту утверждая свою диктатуру, законники не особенно церемонятся в выборе средств, здесь идет в ход все то нечестие, на которое способно греховное человеческое воображение. Хороша ложь, ещё лучше домыслы, особенно тогда, когда что-то до конца не ясно. Все что непонятно, как правило, клеймится пугающим словом «харизматия», а люди, не попадающие под шаблон общей «святости», зовутся «харизматами». Ирония выбора слов просто невероятна, ведь законники редко обладают достаточно пытливым разумом, ну хотя бы для того, чтобы просто узнать происхождение слова. Вот и не знают они того, что ca,risma (харизма) – это греческое слово, обозначающее духовный дар. Таким образом, харизмат – это человек, наделенный духовным даром. Так кому же противостоят законники? Все правильно – Духу Святому. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем [надобно] судить духовно», - пишет Павел (1Кор.2:14), но разве же Павел авторитет для этих людей?
Каким же является облик истинно святого христианина с точки зрения закона? Все на самом деле зависит от местности и сохраненных в этой местности обычаев. Но общим будет одно – правила святости всегда будут касаться облика внешнего. А как же на счет внутреннего облика, спросите вы? А вот в том то все и дело – внутренний облик «истинно святых людей» никогда не волнует.
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.
(Матф.23:27—28)

А кто это сказал? Христос. Ну, так разве для них Христос авторитет, у них найдутся свои авторитеты. Их много. Хватит на всех. Это они бреют ваши бороды в братских комнатах, это они снимают с вас ваши обручальные кольца перед тем как позволить «держать» их кафедру. Это они следят за тем, чтобы на вас была надета «правильная» рубашка и пиджак. Это они следят за длиною юбок, требуют зашить на них разрезы, а когда видят, что это приводит к тому, что походка у женщин становится слишком уж вызывающей (попробуйте-ка пройтись в тесной юбке, не виляя при этом бедрами), они требуют распороть их обратно – пусть будет как было. Это они «заглядывают» к вам в постель, интересуясь, в каком положении, вы «спите» со своей женой. Где уж тут вам угнаться за нами, Тертуллианы и Августины, ваше женоненавистничество и аскетизм просто меркнут перед тем, на что способен наш «просветленный» разум. Вам стыдно это читать, а не стыдно ли это изо дня в день терпеть? А не стыдно превращать свою жену в подобие свиноматки, жизнь которой проходит между оплодотворением и родами? А не стыдно, когда она умирает с гниющим плодом внутри, потому что братья не разрешили вовремя вмешаться врачам? А не стыдно, когда жена боится лечь в одну постель со своим мужем? Ведь он – источник ее женских болезней, истощенного и искалеченного бесконечными беременностями организма. Вам не стыдно со всем этим жить, так пусть не будет стыдно и это читать. Читайте о христианских диктаторах, читайте о воцерковленных Лениных, Гитлерах и Пол-Потах. Это они стали вашими земными божками, это к ним вы идете за истиной, и это они отправляют вас в ад, делая вас в десять раз хуже себя.
Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас.
(Матф.23:15)

Тоталитаризм в церкви, диктатура, как, неужели это возможно? Вы еще не верите в то, что это возможно? Возможно, очень даже возможно. Это они хлопают вас по заду, если вы женщина и зашли к ним в церковь в штанах – найдется «сердобольная» старица, которая сумеет сделать ваше первое посещение их собраний просто удивительно «приятным» и просто незабываемым. Это они спешат отвести вас в парикмахерскую, если вы мужчина и носите длинные волосы – ведь нужно же читать Писание. Но нужно также отметить, что Писание всегда читается буквально только в тех случаях, когда это не идет вразрез с уже занимаемой позицией. И если речь заходит о том, чтобы плясать пред Богом как Давид, то мы говорим, что это было культурой того времени. А если речь зайдёт о том, носить или не носить женщине в Церкви покрывало, то это, конечно же, заповедь Господня. А десятины, должны ли мы сегодня приносить десятины? Нет, десятины – это Ветхий Завет, мы не под законом, он больше не играет для нас нормативной роли. А как же насчет проклятия до четвертого рода, это ведь тоже Ветхий Завет? Но ведь в этом нет логики! И не надо, не надо, ни логики, ни знаний, - они же надмевают. Поэтому будь тупым, тёмным, забитым, «гибни от недостатка ведения», - им то, что до того.
А братские советы! Братские советы требуют особого внимания, особенно, если на таковых нет сильного лидера, но есть «братия». Анекдот о том, как один верующий другому кулаками втолковывал Писание – не выдумка, наши собрания знают случаи, когда проповедника за шиворот стаскивали с кафедры. А перекрикивания из зала, так этим разве можно нас сегодня удивить? А то, что в братских комнатах во время заседаний братских советов случались драки? Нет, нам, право, нужна христианская этика. Или, может быть, даже начать с чего-то более примитивного? Может быть, стоит начать с обычной светской культуры?
«Тоталитаризм в евангельской церкви?! в недоумении возмутится кто-то, да разве же это возможно?» Очень даже возможно. Редактор одного журнала рассказывает о том, как после публикации свидетельства одного верующего в редакцию поступил «тревожный» звонок из поместной церкви. Руководство церкви выразило недоумение, как редакция могла опубликовать свидетельство без разрешения церкви? «Свобода слова», - скажете вы. «Тоталитаризм в церкви», - ответим мы.
Тоталитаризм боится инакомыслия, его средства убеждения – это террор, а не диалог. Более того, к диалогу тоталитаризм не готов, он атакует тех, кто думает по-другому, кто понимает, «что вчерашний день не действует сегодня». «Все это создает атмосферу злобы, нетерпимости, далеких от Христова призыва к любви и прощению друг друга».
Тоталитаризм боится свободы – свобода порождает ответственность человека за свои мысли, слова и поступки. Так зачем же мне такая свобода, скажет вам воспитанник тоталитарного строя, а их за 70 лет коммунизма было сформировано многие миллионы. И эти миллионы не привыкли быть думающими и ищущими Бога и Его откровений, они привыкли к клише, разработанным для них идеологами тоталитарного строя. И в Церкви они ищут того же. Их убедили в том, что, следуя за Христом самостоятельно, многие впали в ересь, поэтому они и ищут идеолога с четким списком того, что можно и что нельзя. Но идеологи найдут даже тех, кто этого списка не ищет, они найдут тех из вас, кто либо не сломался за годы тоталитарного строя, либо представляет собой новое поколение людей, родившихся в постсоветском обществе. Они обязательно придут с этим списком к вам, придут к вам тогда, когда вы еще не окрепли в вере, и склонны доверять и верить «на слово», пока вы еще не разобрались и не научились отличать ангелов света от ангелов тьмы. Но можете и не переживать – они сделают все возможное для того, чтобы вы никогда этому и не научились.
Что ж, так мы сохраняем веру в современной евангельской церкви, но хочется вместе с Дитрихом Бонхёффером спросить: «Пристало ли Церкви становиться духовной деспотией для людей, единовластно восседать и повелевать, угрожая земными и вечными карами, а человек пусть, мол, во все это верит и исполняет, чтобы обрести блаженство? Должно ли слово Церкви принести в души новую тиранию и насилие?» Ведь можно же найти иной путь, как помочь людям быть нравственными, не впасть в ересь и остаться в лоне Церкви.
Но между крайностью и религиозным тоталитаризмом, практикуемыми значительной частью консервативного духовенства и особенно так называемыми «младостарцами», в современной Русской церкви есть «царский путь» золотой середины, допускающий самостоятельные духовные искания и находки, исследование и развитие святоотеческого богословия, переосмысление его в терминах, более понятных современному человеку, нахождение новых путей обращения людей к вере в Бога. Ведь фанатическая узость, не допускающая ничего нового, а тем более путь проб и ошибок в богословии является лишь прикрытием слабости собственной веры, страхом самому уклониться и желанием прикрыться авторитетом духовника или какого-нибудь старца, боязнью ответственности.
(Поспеловский, 628)

Эли Визель в книге «Воспоминания на два голоса», написанной в соавторстве с Франсуа Миттераном, говорит по этому поводу, что «такой подход называется еще и фанатизмом», на что Франсуа Миттеран отвечает: «Именно так. Вера — точнее сказать, догматизм — ведет к сектантству, нетерпимости, а значит, к преследованиям. Инстинкт снова берет верх в человеке: начинаются репрессии, а те, кто их проводят, утверждают свою власть. Самое надежное средство для церкви — утвердить незыблемость своего учения, своей религии, то есть получить власть. История изобилует такими примерами». Эли Визель продолжает: «Религия не должна превращаться в фанатизм, но это происходит сплошь и рядом. Вера, глубокая и всеобъемлющая, и нетерпимость кажутся несовместимыми…» и Франсуа Миттеран добавляет: «Не для меня. К сожалению, каждый проходящий день подтверждает эту истину: верующие люди редко бывают терпимы. Им так хотелось бы, чтобы те же правила, что властвуют над их жизнью, господствовали над всем миром…» Как же можно победить духовный фанатизм, с которым мы сегодня сталкиваемся в христианстве? Эли Визель задает тот же вопрос, и Франсуа Миттеран отвечает на него: «Не противопоставлять ему другого фанатизма». Почему? Да потому что антифанатизм, по мнению Франсуа Миттерана, не менее опасен, и «очень велик соблазн прибегнуть к тому же оружию: он ударил меня, так я отвечу тем же. Но необходимо соблюдать собственные законы и не отступать от них, хотя фанатизм часто провоцирует нас. И это вопрос тем более деликатный, что при всем том нельзя допускать слабости. Осторожность, твердость и проницательность позволяют добиться успеха: уже полвека, со времени гибели фашистской и нацистской идеологии, фанатизм и терроризм не побеждали в западном обществе». И на вопрос о том, благодаря чему это происходит, Эли Визель сам же и отвечает: «Благодаря чему это происходит, благодаря кому? Благодаря смене эпох? Является ли противоядием от фанатизма образование? Кажется, что да, причем единственным».
Победу же над тоталитаризмом, религиозным фанатизмом и сектантством можно одержать не только посредством образования, которое служит познанию истины, но настоящую победу можно одержать, только провозглашая истину и следуя ей. Истину невозможно уничтожить, истину невозможно заглушить, как бы тихо она не звучала, ее подхватят, понесут, будут передавать из уст в уста, пока не свершится ее окончательная победа.
Но именно поэтому и боятся современные религиозные диктаторы образования, провозглашения истины – они прекрасно понимают, что человек, вооруженный познанием истины, не так легко поддается контролю. Контролю вообще тяжело поддается человек мыслящий, интеллигентный, человек, обладающий собственной позицией и взглядом на жизнь. Именно поэтому в годы советской власти коммунисты и уничтожали прежде всего людей образованных, по этой же причине их не может терпеть и религия. Религия убеждает нас в том, что правом на позицию, на откровение, на мудрость обладает праведник, кто-то похожий на Иова. Кто-то, кто заработал это право годами, проведенными в постах, молитвах, страданиях, борениях и т.д. Остальные же пока просто не имеют на это право, право остальных – быть стадом «овец» или правильней будет сказать «стадом баранов».
Но что происходит с этим лидером далее, в тот момент, когда в его жизнь пришло поражение? Как к нему относятся те, кто раньше находился в зависимости от его милости и благоволения?

Спасение

«Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Матф.18:11). В этом простом и хорошо знакомом каждому верующему стихе из Евангелия от Матфея затронуты несколько фундаментальных для христианской веры вопросов. Во-первых, здесь сказано о том, что люди нуждаются в спасении, а во-вторых, Матфей указывает на роль Иисуса Христа в восполнении этой нужды. Однако у неискушенного человека могут возникнуть вопросы: «а зачем и от чего нужно спасать людей?» и «почему спасение должно прийти именно таким образом»?

Ответить на этот вопрос не так-то просто, как это может показаться на первый взгляд. Во-первых, невозможно доказать то, что человек на самом деле в чем-то нуждается, пока его нужда не будет определенным образом «материализована». Люди, как правило, верят в то, что могут «пощупать» руками, здесь же мы говорим о чем-то, что нельзя ни измерить, ни вообще увидеть. Более того, говоря о спасении, мы не просто указываем на определенную нужду человека, но еще и говорим о том, что сам по себе человек такого рода нужду восполнить не может.

Тем не менее, предположим, что христиане правы и человек на самом деле нуждается в спасении, но тогда возникает не менее важный вопрос «в спасении от чего»? Мы можем сказать, что человека нужно спасти от греха, и это утверждение будет абсолютно правильным с точки зрения приверженцев христианской морали. Но как быть с теми, у кого эта мораль отсутствует, и кто свою жизнь без этого самого греха просто не представляет? Как быть с теми, кому грех нравится? Тогда мы можем сказать, что смысл спасения заключается в том, чтобы вернуть людей в Божье присутствие, чтобы они восстановили утраченные взаимоотношения с Творцом. Да это звучит правильно, но зачем нужно куда-то возвращаться человеку, которого и так уже все устраивает? Зачем нужен Бог тому, кто и так уже достиг всего? Где гарантия, что человека при этом ждет что-то лучшее, да и нужно ли ему это «лучшее»?

Но давайте попробуем и здесь сделать предположение: христиане снова правы и человек действительно спасаясь, возвращается к Богу. Давайте попробуем принять на веру то, что человек, будучи изгнан из присутствия Божьего, утратил близость общения с Ним. И это будет абсолютно правильным утверждением с точки зрения христианского богословия, но вот только будет ли оно исчерпывающим? Не потерял ли человек в своем отпадении от Творца что-то еще? Мы редко обращаем внимание на один немаловажный факт: в момент грехопадения человек утратил себя самого, – человек потерял свою первозданную природу, которая была искажена грехом, и отдалившись от Бога, человек тем самым отдалился и от истинного представления о себе самом. Таким образом, учитывая все вышесказанное, мы можем сказать, что смысл спасения заключается в том, чтобы вернуть человека Богу, а через это вернуть человека и самому себе. 

Однако важно отметить, что проблема, обозначенная нами в этой статье, признается не только богословами, но как отмечает один из наиболее влиятельных богословов прошлого века Рудольф Бультман «и философия всегда исходила из предположения, согласно которому человек в той или иной степени потерял себя, сбился с пути – по крайней мере, ему постоянно грозит опасность потерять, неверно понять себя» (См. Бультман, Избранное: Вера и понимание (Москва: РОССПЭН, 2004), 27). В частности Бультман указывает на то, что «идеализм тоже стремится открыть человеку глаза на его подлинную сущность, на то, что он есть дух и не имеет права терять себя в чувственность: стань тем, что ты есть!» (Там же). И именно потому, что вопрос необходимости спасения человека в том или ином смысле затрагивает не только христианство, но, как мы видели, не оставляет безучастной и современную философию, теперь мы должны ответить на еще более важный вопрос: а действительно ли человеку нужен Иисус Христос и Его искупительная миссия, чтобы обрести себя? Нельзя ли согласиться с мнением философов, что человек может сам спасти себя, сам открыть себя для себя самого?

Этот вопрос философии в принципе правомерен. Но с другой стороны, есть вопрос и со стороны богословия: а каким образом человек может сам себе помочь вернуть «утраченного себя», если он потерял понимание своей истинной сущности? Где тот ориентир относительно которого он мог бы меняться? И вот здесь-то мы и приходим к христианскому утверждению о необходимости принятия спасения через Иисуса Христа, потому что нет другого пути для человека, которым бы он мог спастись. Но почему так? Почему спасение явлено в личности Иисуса Христа? Зачем Богу понадобилось приходить на Землю, чтобы даровать людям спасение?

Это хороший вопрос! Для того чтобы на него ответить, нам нужно понять природу личности Иисуса Христа. Доктрина Христианской Церкви утверждает: Иисус Христос – истинный Бог и истинный человек. И мы должны понимать, что для подобного соединения двух столь разительно отличающихся друг от друга сущностей имелась весьма веская причина. Мы можем говорить сегодня о том, что Иисус Христос «облачился» в плоть и кровь, чтобы во всем сострадать нам – и это будет абсолютно верно; мы можем также говорить о том, что человеческая плоть была необходима для Него, чтобы пережить искупительную смерть на кресте – и это правильно; но если при этом мы забываем сказать о том, что в Иисусе Христе Бог показывает и возвращает нам то, что мы утратили в результате грехопадения – наше понимание Его искупительной деятельности никогда не будет полным. Мы должны понимать, что спасение – это не просто возможность жить по-другому – а потому дар, но спасение это и задача, а потому это – наш труд. Без Христа этот труд был бы невозможен и проблема философии в этом отношении очевидна – нет ориентира, то есть, нет образа истинного человека, и нет желания, то есть, нет силы к тому, чтобы стремиться походить на истинного человека. Именно по этому человеку необходимо в одном лице пережить встречу с двумя – то есть с Истинным Богом, Который может дать силу, и с другой стороны с Истинным Человеком, в Котором мы обретаем ориентир. Все это мы находим в личности Иисуса Христа, в Нем мы переживаем встречу с Истинным Богом и Истинным Человеком.

Итак, в процессе спасения мы возвращаемся к Богу, но на этом пути люди должны узнать, что значит – идти навстречу Творцу, будучи творением. Мы должны идти к Нему, меняясь на этом пути, преображаясь в облик Христов. Но в Облике этом нам был явлен не только Бог, но и Человек. Таким образом, возвращаясь к Богу, мы возвращаемся и к пониманию своей истинной природы. Но не только к ее пониманию – мы шаг за шагом обретаем ее в Иисусе Христе; именно в этом отношении христианство и отличается от философии, христианство – это жизнь, а не только ее понимание. Первый Адам помог нам лишиться представления об истинной человечности, поскольку он задал нам неверный вектор движения, следуя которому мы теряем представление не только о Боге, но и о себе самих. Христос, Последний Адам, меняет это пагубное направление и показывает нам, что значит быть истинным человеком. Когда мы говорим о спасении, мы подразумеваем преображение. Только чаще всего мы почему-то подразумеваем под этим преображение в Бога. Но в Бога-то мы преобразиться не сможем – сущность не та! Быть Богом – это не наша участь. Бог уже существует. А вот стать человеком, настоящим человеком, таким, каким его создал Бог, и какого мир со времен грехопадения Адама и до прихода Христа не видел – это задача для человека в Иисусе Христе становится вполне осуществимой. «Сын Человеческий», – так Христос неоднократно говорил о Себе, Сын Человеческий, пришел на землю, чтобы вернуть нам утраченную же нами человечность; Он пришел для того, чтобы мы снова стали людьми! Не такими людьми, которые поглощают, ненавидят, используют… А, простите забыл – они еще любят, да вот только в этом случае нужно сделать небольшое дополнение – любят, но только не других, а себя. Сын Божий принес нам спасение, и это спасение – от нас же самих, от нашего ветхого «я», которое практически довело до уничтожения все вокруг и испортило все, что только можно испортить.

Когда же это произошло, когда мы потеряли самих себя? «Себя», которых создал и возлюбил Бог? Люди теряют человечность не во время рождения, но в процессе жизни. С рождением они получают разве что способность – способность черстветь, пустеть, умирать – в богословии эта способность называется первородным грехом. Человек рождается со страшным потенциалом: уходить все дальше и дальше по пути зла, и только лишь Бог в силах изменить вектор его движения. Мы теряем «истинного себя», совершая свои собственные злодеяния. Мы сами уничтожаем свою человечность, идя в разрез со своими истинными желаниями и предназначением.

Христос возвращает нас самим себе, но что это значит? Что значит быть человеком? Разве Христос дал человечеству нечто такое, чего у людей никогда не было? Если скажем любовь, то неужели у людей нет любви? Есть, да не та. Любовь людей, любовь естественная, которая основывается и зиждется на нужде, на необходимости – я люблю, потому, что нуждаюсь, и если не люблю, если меня не любят, то переживаю кризис. Любовь Христа другая – Он любит, потому что любит от полноты, любит потому что испытывает избыток. И согласитесь, это многое меняет. Человеческое сердце, человеческая любовь – она подобна Черной Дыре во вселенной или Бермудскому треугольнику, в котором легко может исчезнуть и затеряться все, что угодно. С тех пор, как из жизни человека ушел Бог, в ней образовался огромный вакуум, пустота, которую ничем земным не заполнить. Нам важно понимать, что грехопадения человек был способен как принимать, так и отдавать любовь. Согрешив, человек утратил способность отдавать и теперь, без Бога, он только принимает. Человеческая любовь ненасытна, и она никогда не сможет принести ему удовлетворение. Чтобы человек не делал и чего бы он не достиг – он не имеет в своей жизни удовлетворение, ему всегда и всего будет мало. И вот здесь то нужда в спасении и может быть нами увидена, но увидеть ее можно только будучи честным с самим собой, только честный человек может признаться в своей неудовлетворенности и только честный человек таким образом может обрести спасение. Именно на проблему отсутствия удовлетворения Христос указал самарянской женщине в беседе у колодца (Иоан 4): она была замужем пять раз и шестой муж не был ее законным мужем, почему? Она искала удовлетворение в супружестве, но ни один из пяти законных браков ей его не дал, а потому разочаровавшись эта женщина более не скрепляла своих отношений узами официального брака. Эта женщина имела в своей жизни жажду – жажду по истинной любви, но эту жажду она не смогла удовлетворить в другом человеке, каким бы хорошим он не был. И именно на эту проблему указал ей Христос, а через нее и всем нам – мы испытываем жажду, которую не в силах удовлетворить. И это доказывает то, насколько сильно заблуждается материалистической философии, заявляя о том, что человек всего лишь общественное животное. Если бы он был таковым, то он бы прекрасно себя чувствовал в «стаде» себе подобных, мы же видим, что человек не может удовлетворить свои истинные духовные потребности в общении с людьми. Во-первых, потому что он был создан больше чем просто для того, чтобы общаться с людьми – он был создан для того, чтобы общаться с Богом, а через Него и со всем остальным творением. А во-вторых, потому что с момента своего рождения человек попадает в общество потребителей, которое не настроено на то, чтобы удовлетворять или восполнять чьи-то потребности. В нем как раз-таки напротив люди поглощают, использует, насилуют друг друга, эмоционально, духовно, физически, а потому попадая в такую атмосферу человек становится очередным эгоистом. Человек был создан как существо социальное, он был создан для общения с другими, но до грехопадения его связь с творением строилась на заботе о мире, грех полностью изменил это и вместо того, чтобы заботиться о творение – человек им пользуется. Именно поэтому люди сегодня боятся чувствовать, боятся любить, потому что любить сегодня страшно – мы боимся, что нас в очередной раз кто-то использует. Именно по этому сегодня над любовью предпочитают смеяться, как над слабостью, ее с цинизмом топчут, потому что никто не хочет выглядеть бедным и нуждающимся. А человеческая любовь без Бога это и в самом деле нужда, но нужда эта без Бога никогда не будет восполнена.

Итак, Христос пришел нас спасти от нас же самих, но как? Вернув нас к Богу, а через это, возвращая нас самим себе. Он позволяет нам увидеть этот мир, таким, каким его задумал Бог, и когда мы видим то, как этот мир был сотворен Богом, мы уже более не держимся за то, как он был изменен человеком. Мы уже более не восхищаемся величию человека тленного, но стремимся к тому, чтобы стать не просто как Адам живыми, но как Христос – животворящими. «Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий» (1Кор.15:45). Христос оживотворяет нас, позволяя нам утолить свою невыносимую жажду – жажду по истинной любви, жажду по истинным отношениям.

            Земная мудрость претендует на «раскрытие» подлинного естества человека. Но, похоже, что эта самонадеянность философии является абсолютно неоправданной – без Иисуса Христа у человека просто нет ориентира для самосовершенствования. Для того чтобы обрести спасение человеку необходимо встретиться с Богом, и не только с Богом. Ему также необходимо встретиться с человеком, и не просто человеком, но с Истинным Человеком. Такая встреча происходит в Иисусе Христе. Ведь Иисус Христос – это стопроцентный Бог и стопроцентный человек. Встречаясь в Его личности с истинным Богом, мы также встречаемся и с истинным человеком.

Заключение к книге "Давид: Противоречия человеческого сердца"

Сердце – вот истинный рычаг всего великого.

 Людвиг ван Бетховен

Поздняя еврейская история считает Давида идеальным царем и относится к правлению этого лидера, а также его сына Соломона, как к золотому веку израильского царства. В глубоком уважении еврейская нация отводит Давиду второе место после самого Моисея. В то время как Моисей вывел израильские племена из рабства и объединил их в одну нацию у горы Синай, дав им заповеди веры и установив для них гражданские и духовные законы, Давид был настоящим основателем Еврейской монархии. И все же, несмотря на все свершения и заслуги Давида, как мы узнали из жизни этого израильского царя, он был самым обычным человеком.

Давид истории – не мрачный злодей и не христианский святой, это личность сложная и яркая, редкая среди венценосцев всех времен. Библия, освещая историю его возвышения и правления, приводит источники, восходящие непосредственно к его времени. Неведомый историк, писавший на пятьсот лет раньше Геродота, сумел с неподражаемым мастерством запечатлеть реального живого Давида во всей его противоречивости и эпическом великолепии. Это менее всего панегирик, в котором замалчиваются теневые стороны героя. Мы видим Давида обаятельного и щедрого, беззаветно отважного, великодушного, хранящего свято любовь и дружбу, видим Давида пламенно-религиозного, поэтичного и страстного. И одновременно это искусный тактик, необузданный и властный человек, беспощадный к врагам, не пренебрегающий порой сомнительными средствами для достижения своих целей. Таков Давид истории, при жизни возбуждавший глубокую любовь и такую же ненависть, а после смерти окруженный легендарным ореолом (А. Мень).

Узнавая о том, насколько контрастна была жизнь Давида, поражаешься, как Бог мог выбрать такого человека Своим помазанником, назвать его «мужем по Своему сердцу» и через его род сделать возможным приход на землю Мессии? Тем не менее, именно на примере Своих отношений с Давидом Бог показывает нам, что Его милость и благодать никак не зависят от наших заслуг. То, что Бог не отверг Давида, дает надежду всем нам. Праведных фарисеев жизнь Давида вряд ли смогла бы впечатлить, нам же она дарит надежду. «Все мы подобны заблудшим овцам. У всех нас и у каждого по отдельности есть привычки, от которых нам не избавиться: былые поступки, которые нам уже не исправить, недостатки, которые мы не в силах преодолеть. Вот с таким контингентом приходится иметь дело Богу», – пишет Макс Лукадо. Давид не был исключением из общего правила. Он, как и все мы, много раз согрешал, однако все же стал исключением – вернее, его отношения с Богом стали исключением из общего правила. Несмотря на свое царское положение, Давид не перестает признавать собственную нищету и зависимость от Бога. Одной из ключевых фраз, которой он определяет свое состояние пред Богом, стало выражение «а я беден и нищ». А спустя тысячелетие после того, как перестало биться сердце Давида, его Потомок, Иисус Христос, провозгласит: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Матф. 5:3), тем самым давая нам возможность узнать, почему не только Давид, но и его духовное потомство будет достойно царствования.

До момента избрания Давида на царство в Израиле не было царской династии. Бог обещает Давиду вечное семя на его престоле, а потомок Давида должен будет построить для Господа храм. Однако этому пророчеству суждено было сбыться не только буквально – у него есть более глубокий духовный подтекст. Потомки Давида действительно занимают израильский престол так долго, как долго в Израиле и позже во времена разделенного царства уже только в Иудее существует институт монархии. Сын Давида, царь Соломон, построил для Бога величественный храм, о котором мечтал Давид. Но только храм, о котором мечтал Бог, истинный храм поклонения, уже давно был создан Давидом, – это было его сердце. Именно поэтому в приходе Мессии речь идет о восстановлении скинии Давида, т.е. о том, что уже было построено, о храме человеческого сердца. Бог обитал в сердце Давида, полном непостоянства и противоречий, но Господь любил это сердце. А сегодня Бог ищет твое, такое же непостоянное и противоречивое сердце, чтобы обитать в нем, как Он обитал в сердце Давида.

---