Продолжая работу над "Бог под арестом"

- Знаешь, иногда, может быть всего на мгновение, нам покажется, что мы Его вычислили, что мы Его просчитали, и теперь все «зная» о Нем, мы можем попытаться с Ним договориться, а может даже попробовать Его контролировать. Но Он вырвется из расставленных нами силков в тот самый миг, когда мы только допустим эту мысль в своем разуме. Он разрушит рамки правил и теорий, которые мы только что для Него вывели, пользуясь при этом Его же Собственным Словом. Бог сбрасывает сети человеческих богословских теорий, вырывается из прочных переплетов богословских справочников, показывает глупость и безрассудство тех, кто едва допустил мысль о том, что своим разумом смог постичь Непостижимого. Он не играет по нашим правилам, поэтому мы и не можем Его изучать, все что мы можем, так это встать на определенный Им для нас путь познания Себя.

- Постой, но, таким образом, выходит, что никто не может позволить себе претендовать на обладание ответами на все вопросы? Ты это хочешь сказать?

- Скажу больше: уход от истины и начало всех заблуждений кроется в претензии на обладание полнотой знания о Божьем творении и о промысле Его о Церкви, о человеке и о мире. Там, где подобное происходит, образуется рабская и закрытая для каких бы то ни было богословских исканий среда. Именно поэтому истинной церкви всегда было более свойственно отрицательное богословие, чем утвердительное: легче указать, чем Бог не является, чем дать определение Его качеств, ибо всякое такое определение ограничивает определяемый предмет, а Бог безграничен, и эту безграничность человеческий ум не в состоянии понять, а язык – выразить.

- Своим сердцем я чувствую, что ты говоришь правильно, но разумом мне сложно с этим примириться, ведь тогда получается, что все это время мы лгали другим и себе, строя наши церкви на претензиях об обладании истинной верой, и клеймя ересью всякого кто с нашей позицией не соглашался.

- Ну, в этом нет ничего нового, - грустно улыбнувшись, ответил он, - люди издревле усвоили истину о том, что гораздо проще возвышаться за счет унижения другого, и проще расти не за счет собственного совершенствования, а за счет указания на недостатки другого.

На мгновения я задумался, погрузившись в воспоминание многочисленных разговоров и советов, где мы непременно находили жертву для осуждения, а осудив, несмотря на появившееся гадостное чувство от прикосновения к чему-то мерзкому, все-таки мы чувствовали себя лучше.